Дорога превращений. Суфийские притчи

порабощенья» (зависимость от низшего эго) подходит к концу, вышняя Весть звучит как обещание скорого духовного освобождения.

М. Х.

Разрушение башни

На каменной башне у самой реки
Муж некий от жажды страдал и тоски.

С той башни высокой не мог он спуститься,
Чтоб влаги живительной вдоволь напиться.

Вдруг камешек в реку он сбросил ногой —
И всплеск он услышал, душе дорогой:

То отклик взошел от волнистого круга,
Как будто призыв ненаглядного Друга.

Чтоб снова услышать ту ноту одну,
Он камень побольше обрушил в волну, —

И слышит вопрос: «Как ты сам полагаешь,
Зачем эти камни ты с башни свергаешь?»

Ответил он: «Звук этот радует слух,
От плеска воды оживает мой дух:

Он мертвому – Дня Воскресенья труба,
Он – весть о свободе для слуха раба.

Я им, словно нива низвергшимся ливнем
Иль нищий дождем золотым – осчастливлен.

Едва только камень я с башни швырну,
Как делаю ближе речную волну:

Все ниже и ниже становится башня,
Я ближусь к воде – моей цели всегдашней!..»

...Как башня, до туч ты вознесся гордыней —
По камню начни разрушать ее ныне:

Едва ли дотянешься ты головой
Из выси надменной до влаги живой.

Смиренье, молитва, полночное бденье —
Грехов разрушенье, камней тех паденье:

Ломай же преграду, что нам не дает
Коснуться потока Божественных вод.

Блажен, кто последние выломал камни —
И черпает Вечность своими руками!..

Просьба попугая

Один из смыслов этой многогранной истории таков: чтобы избавиться от рабства («клетки золотой»), в которой нас держит материальный мир, следует «при жизни умереть» для мира дольнего – и «воскреснуть духом» для мира горнего, чему и обучаются мюридыпосредством различных суфийских практик.

Д. Щ.

***

Попугай в восточной традиции – птица не только говорящая, но и чудесно поющая (этот образ не является, в отличие от европейского, символом глупости и механического повторения чужих слов). В данной притче попугай означает личность весьма одаренную, однако именно талант привлек к ней собственнические притязания торговца – олицетворения бездуховности и своекорыстия «мира сего». Талант певца, предназначенный для свободного служения Богу, оказался порабощенным и поставленным на службу вещественным началам. Тот же процесс может совершаться и внутри человека: плотский разум, связанный с эгоистической чувственностью («торговец») держит «в клетке золотой» высшие способности человека, не давая им «встряхнуться» и «воспарить». Однако, будучи выпущен на волю, «попугай» получает возможность наставлять и облагораживать самого «торговца»: высшая сущность (высшее «Я») человека начинает оказывать благотворное влияние на всю его жизнь, выводя ее за рамки чисто эгоистического прозябания («я нечто понимать здесь начинаю»; «он жизни смысл постигнул, наконец»).