почувствовала, как ее тело охватывает приятная истома. В его объятиях ей ничего не было страшно. Джули вздохнула:
– Ты должен попытаться поговорить с Майлзом. Пожалуйста! Мне казалось, что худшего состояния уже быть не может и глубже уйти в себя невозможно, но с каждым днем он становится все дальше и дальше от всех нас. – Она привела несколько примеров странностей Майлза, затем добавила: – Несколько раз я слышала, как он плачет. И он даже ни разу не взглянул на ребенка! По-моему, Майлз считает его виновным в смерти Терезы, хоть он мне ничего похожего и не говорил.
– Он сам должен справиться, – твердо сказал Дерек. – Каждый по-своему переживает горе, и кто бы ему что ни говорил, от этого ничего не изменится.
– Ты же не хочешь заходить в форт Бауи, – упрекнула его Джули. – А я так надеялась, что его осмотрит врач!
– Врач здесь бессилен, Джули, – устало сказал Дерек. – Не уговаривай меня. Я принял решение и считаю его верным. Я должен думать, как лучше для всех. Я, конечно, попробую поговорить с Майлзом, если это тебя успокоит. А потом моя очередь дежурить. А тебе сейчас нужно поспать.
Прежде чем уйти, Дерек крепко прижал ее к себе и сказал:
– Я хочу, чтобы ты увидела меня во сне. Хочу, чтобы тебе приснилось, как хорошо нам с тобой будет, когда у нас опять появится возможность побыть вместе.
Он жаждал остаться с ней, но знал, что не имеет права, поэтому заставил себя повернуться и уйти.
Дерек нашел Майлза под его фургоном. Бедняга лежал на спине, положив под голову руки, с широко открытыми, но ничего не видящими глазами. Майлзу даже не пришло в голову расстелить матрас – он просто лежал на голой земле. Дерек присел рядом на корточки и долго молча смотрел на него. Если даже Майлз его и заметил, то ничем этого не обнаружил. В конце концов, Дерек заговорил первым:
– Ружье и патроны у тебя в порядке, Майлз?
Майлз не отвечал так долго, что Дерек собрался уже было повторить свой вопрос.
– Какая разница?.. – Слова его были едва различимы. – Я все равно уезжаю.
– Не выйдет, – возразил Дерек. – Для защиты колонны нам нужен каждый человек. А как же Джули? Твой сын? Ты хочешь их бросить?
С видимым усилием Майлз повернул голову и посмотрел на Дерека. Его взгляд был пустым и отрешенным – таким его сделало безутешное горе.
– В ту ночь, когда умерла Тереза, я потерял себя. Что-то вроде этого. Поэтому я и хочу уехать, попытаться что-то найти. Потом я вернусь. Пока меня не будет, присмотри за ними. Ты настоящий мужчина, Арнхардт, – не то, что я.
– Когда стоишь на коленях, легко поверить, что все вокруг выше тебя. Когда-то и ты был мужчиной, – с вызовом бросил Дерек. – Почему бы тебе не перестать жалеть себя и снова не начать вести себя как мужчина?
Глаза Майлза вспыхнули, и Дерек с радостью отметил, что в нем еще теплится жизнь.
– Не дави на меня, Арнхардт. Ты никогда не терял жену, ребенка…
– Нет, но я знаю, что такое горе. И я горд тем, что оно сделало меня только сильнее. Подними же голову, черт возьми! – Дерек наклонился. – Ты никуда не уедешь. Ты останешься и сделаешь то, что требуется. Если тебе так хочется, можешь по ночам лежать под своим дрянным фургоном и упиваться жалостью к себе. Но днем тебе придется вести себя как подобает мужчине.
Майлз не ответил ни словом. Казалось, он снова полностью погрузился в свой собственный мир и перестал воспринимать окружающее. Но Дерек знал, что он все расслышал и понял.
Чуть позже Джули увидела, как Дерек взбирается на гору, чтобы приступить к обязанностям часового. Ей захотелось поговорить с Майлзом, но тут ее позвала Луэлла, и Джули пошла с ней к ребенку. Позже она все же подошла к фургону Майлза и окликнула его, но так и не дождалась ответа. Уже валясь с ног от усталости, Джули зашла внутрь и легла на свой тюфяк. Она быстро заснула, и ей привиделся удивительный сон.
Она стояла перед алтарем. На ней было искусно отделанное тонким кружевом платье из блестящего белого атласа с умопомрачительным, похожим на струящийся водопад шлейфом, украшенным россыпью крошечных бриллиантов, которые сверкали и перемигивались словно звезды. Глубокое декольте почти не скрывало поднятую корсажем грудь, но вырез платья до самого ворота был укрыт мелкой белой сеточкой. Шею ее украшало роскошное ожерелье из молочно-белых жемчужин.
Джули просто светилась любовью к тому мужчине, который появился откуда-то из розовой дымки и теперь двигался ей навстречу, и тонкая белая вуаль, которая спускалась с усеянной изумрудами диадемы, не могла скрыть сияния ее глаз.
В изумительном костюме из темно-синего бархата, мужчина был просто великолепен. Никогда еще он не казался Джули таким прекрасным. Густые пряди кофейных волос обрамляли его красивое сильное лицо, а устремленный на нее взгляд темных глаз красноречивее всех слов говорил о его чувствах.
Он встал рядом с ней, твердо взял ее за руку, и они повернулись к священнику, который торжественно приступил к обряду бракосочетания.
Джули выходила замуж за Дерека. Наконец-то сбывалась ее давняя мечта, наконец-то можно было навсегда отбросить все терзания, все сомнения. Любовь до самой смерти, навеки вместе – все это становилось явью.
Внезапно откуда-то сзади раздался слабый крик – такой печальный, такой тоскливый! Джули хотела повернуться, чтобы посмотреть, что же это такое, но не могла пошевелиться – какая-то неведомая сила удерживала ее. Она попыталась сбросить незримые оковы – шею пронзила острая боль. Затем что-то заставило ее повернуть голову вверх, от розовой дымки к плывущим в вышине золотым облакам. Она увидела окруженное неземным сиянием лицо Терезы, ее милую улыбку. Вдруг что-то коснулось лица Джули, что-то бесконечно мягкое и легкое. Она подняла руку, и на ее раскрытую ладонь упал розовый лепесток, затем желтый, потом голубой, потом белый… Внезапно лепестки повалили густо, начался просто снегопад из цветов, они засыпали ступни Джули, добрались до колен, затем до пояса. Она увидела, что Дерек тоже просто утопает в лепестках.
