Любовь и слава

резким и быстрым движением поднял ее вверх и отшвырнул в сторону. Потом наклонился и, нащупав тело Элдона, приподнял его. Его друг еще дышал! Но нельзя было терять ни минуты!

Подхватив Харкорта под мышки, Тревис вынул безвольное тело из неглубокой могилы и поднял на руки.

– Нам надо отнести его в деревню, – резко сказал он. – Показывай дорогу, и побыстрее. Когда доберемся до просвета, сможем не идти, а бежать.

Вдруг ночную тьму рассеял луч света, и Тревис заморгал, ослепленный яркой вспышкой. Прищурившись, Колтрейн попытался разглядеть темнокожего, державшего факел. Его лицо было разрисовано многоцветными таинственными знаками, губы в бешенстве сжаты.

– А ну отойди, ублюдок! – предупредил Тревис. Страха у него не было, только одна злость. Колтрейн приказал себе не делать того, что ему ужасно хотелось – пристрелить мерзавца на месте. Но сейчас самое главное – поскорее доставить Элдона в больницу. У него еще будет время для возмездия.

Головной убор негра украшали перья самых диких цветов. На теле была лишь набедренная повязка. При свете факела выпученные глаза туземца сверкали жутким огнем. В левой руке он держал какое-то растение. Не сводя глаз с Харкорта, темнокожий стал шептать заклинание:

– По воле дамбеллы, по воле Барона Самеди, по воле твоего лоа я приказываю тебе восстать из могилы и с этого момента подчиняться каждой моей команде!

Тревис сделал шаг вперед.

– Предупреждаю тебя, старик! Убирайся с моей дороги!

Негр не шевельнулся. И тут Тревис заметил, что вместе с растением он держал в левой руке длинную тонкую пику. Потрясая ею, темнокожий опять обратился к телу Харкорта:

– По воле дамбеллы, по воле Барона Самеди, по воле твоего лоа, – повторял он свое заклинание, – приказываю тебе восстать из гроба!

Свободной рукой Тревис так толкнул старика, что тот упал, выронив из рук факел.

– Твое вуду не сработало, идиот! – двинулся на негра Тревис. – На этот раз не сработало! – Он позвал Молину. – Подними факел. При свете мы справимся быстрее.

Вся дрожа от страха, Молина вышла из темноты. Если послушаться Тревиса, это будет значить, что она восстает против хоунгана, против лоа, против всего, во что она верила с первого дня своего появления на свет.

Тревис понимал, что творится в душе у Молины, и потому произнес очень мягко:

– Прошу тебя, Молина. Нам необходимо доставить Элдона к врачу. Пожалуйста, выполни то, о чем я тебя прошу. Они тебе не сделают вреда, если ты им этого сама не позволишь.

Избегая испепеляющего взгляда негра, Молина медленно встала на колени и дрожащими пальцами ухватилась за факел.

– Отлично, девочка! – кивнул Тревис. И в тот же миг при свете огня он увидел, что негр поднял руку, нацелив свою пику в Молину. Ни секунды не колеблясь, Колтрейн мгновенно выхватил револьвер и выстрелил.

Издав яростный вопль, колдун схватился за живот и рухнул на землю. Тело его задергалось в конвульсиях, а потом замерло.

Молина в ужасе смотрела на умершего. Золотистое сияние факела отплясывало на его черной коже. Она сверкала и искрилась, а из раны в животе сочилась ярко-красная кровь.

– Ты… ты его убил, – задыхаясь, прошептала Молина.

– У меня не было выбора. Давай поторапливаться. – Тревис убрал револьвер и обернулся. Убивать мужчин ему приходилось и раньше. Нельзя сказать, что это ему нравилось, но он никогда не колебался, если нужно было убить негодяя, чтобы спасти жизнь человека достойного.

Молина отпрянула.

– Скорее! – Голос Тревиса вывел ее из оцепенения. – Он ведь собирался сразить этой пикой тебя, глупая женщина. Я спас тебе жизнь. А теперь ты помоги мне спасти жизнь Харкорту.

Говоря это, Тревис нервно оглядывался по сторонам. Молина поняла, что его беспокоит.

– Теперь тебе больше нечего бояться, – перекрывая ветер, прокричала она. – Колдун всегда приходит сюда один.

Тревис промолчал. Держа на руках Харкорта, он пошел вслед за Молиной.

Наконец они добрались до Порт-о-Пренса и поместили Элдона в ближайшую больницу. Тревис порядком устал, пройдя такое расстояние с тяжелой ношей на руках. Но решимость его была сильнее всякой усталости. Выходя из больницы, он чувствовал большое облегчение. И вдруг Колтрейн заметил, что Молины нет рядом с ним. Чего она там мешкает? Тревис оглянулся на больничное крыльцо.

Молины нигде не было. Она словно испарилась в ночи. Тревис стал ее звать, но ответа не последовало. Колтрейн не удивился. Сам не зная почему, но он этого ждал.

Между ними все было кончено. В этом Тревис не сомневался.

Тревис сидел, положив ноги на письменный стол Орвила Бэбкока. Губы его чуть улыбались, а глаза внимательно изучали ногти на руках. Тревис прекрасно понимал, что его сосредоточенное внимание к собственным ногтям раздражает Бэбкока.

– Черт побери, Колтрейн! Из-за вас мог возникнуть конфликт, который неминуемо кончился бы войной! – Бэбкок с силой ударил кулаком по столу.

Тревис исподлобья взглянул на разъяренного Орвила:

– Мне не нравится, когда передо мной размахивают кулаками, мистер. Меня это нервирует.

– Вы убили человека. Вы застрелили гражданина этой страны, – свирепо уставился на него Бэбкок.

– Он собирался убить девушку.

Бэбкок вздохнул:

– Неужели нельзя было его просто ранить? Неужели надо было его убивать? О Боже!

Тревис все так же внимательно рассматривал свои ногти.

– Я никогда не поднимаю револьвера, если не собираюсь выстрелить. И никогда не стреляю, если не собираюсь убить.

Бэбкок еще раз вздохнул:

– Ну слава Богу, нам удалось кое-как замять этот инцидент.

– По-моему, таким образом вы тут многое прикрываете. – Тревис с шумом снял ноги со стола, выпрямился и в упор взглянул на Орвила: – Разве никого не волнует, что эти идиоты чуть не убили американца? Что они его усыпили, а затем закопали живым? Если бы не помощь этой девушки, он бы умер!

Голос Тревиса гремел. Бэбкок, поеживаясь, опустился в кресло и попытался улыбнуться.

– Ну теперь-то все позади. Для этого я вас сюда и позвал, чтобы сказать, что все кончено.

– Нет уж, вы меня позвали не для этого. – Тревис на миг засмеялся, потом взорвался: – Вы хотели дать мне взбучку, как нашалившему мальчишке. Но у вас ничего не вышло. Это вам надо бы радоваться, что в ту ночь Харкорта положили в больницу и привели его там в чувство. Если бы он умер, у вас было бы куда больше неприятностей, потому что тогда бы я добрался до всех, кто в этом замешан. Мы ведь друг друга понимаем, Бэбкок? – не отводя от Бэбкока глаз, спросил Тревис.

Не выдержав взгляда Колтрейна, Орвил потупил взор. Тревис улыбнулся. Но улыбку его нельзя было назвать приветливой.

– Да-да, конечно. – Бэбкок кашлянул и быстро выпрямился в кресле.

– Ну, это все?

– Нет, не все, – оживленно ответил Орвил. – Там, в доке, вас ждет Сэм Бачер. Сегодня в Штаты отправляется корабль. Вас отпускают.

– Отпускают или увольняют? – захохотал Тревис. – А впрочем, какая мне разница! Я и так собирался отсюда уезжать.

Коснувшись полей шляпы, Тревис Колтрейн ехидно улыбнулся и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

Орвил Бэбкок грузно опустился в кресло. Из него словно выжали все соки. О Боже, какое счастье, что этот головорез уезжает! С ним было очень трудно.

Бэбкок задумчиво уставился на закрытую дверь. Да, как хорошо, что Тревис ушел! Однако Бэбкок не мог не признать одного: Тревис Колтрейн – настоящий мужчина.

Секретарь президента пожалел, что мало похож на него. И в то же время он испытывал гордость за то, с какой отвагой Колтрейн справился с выпавшими на его долю испытаниями. Хотя Бэбкок никогда и никому ни за что не признался бы в своих чувствах.

Глава 10

Рассказ Сэма вызвал у Тревиса бурю чувств.

Китти тогда специально задумала выдворить его из Северной Каролины, потому что решила, что там ему плохо. Специально задумала! Сэм же скрыл от Тревиса назначение его в комитет: видите ли, он не хотел принимать участия в разыгрываемом Китти спектакле, но она его убедила сделать это.

– Проклятие! – взорвался Тревис. – Неужели я не в состоянии принимать решения сам?

– Она так поступила потому, что любит тебя, Тревис, – в надежде, что тот его поймет, сказал Сэм. – А я не стал тебе говорить о приглашении комитета из боязни, что тебе захочется поехать, а Китти будет против, и тогда у вас возникнут проблемы. Но когда она сама попросила меня взять тебя с собой, я сразу же рассказал ей про это приглашение.

– Вы оба сговаривались у меня за спиной! – Тревис взглянул на давнишнего друга с нескрываемой обидой.

– Да разве бы ты поехал, если бы Китти тебя не выгнала? – недоверчиво спросил Сэм. – Ты же приковал бы себя к этому плугу и продолжал бы все так же страдать!

Тревис возмущенно развел руками:

– Все может быть! Я говорю лишь о том, что решение должен был принимать я сам. И я до смерти разъярен, что вы с Китти обошлись со мной как с ребенком.

Сэм извинился и снова повторил то, что уже сказал другу раньше: очень жаль, что ему не удалось сдержать свое обещание Китти и рассказать Колтрейну всю правду во время их поездки в Вашингтон. От этого признания на душе у Тревиса стало еще хуже. Если бы он тогда знал, что Китти затеяла все только ради его, Тревиса, пользы, возможно, тогда бы он не поддался чарам Молины. Будь все проклято! Теперь Колтрейну хотелось лишь одного –