Уайтли Кумбз. Мы тогда решили, что будем бороться с янки до последнего вздоха и никогда не сдадимся на милость победителя. Все шло совсем неплохо. Нам удалось удержать казначейство, монетный двор и таможню.
– Много от этого было проку, – проворчал Элтон. – Я слышал недавно на рынке, что Фаррагут оставил Шип-Айленд и направился в форт Сент-Филипп. Если он займет его да еще форт Джексон, то ему ничто не помешает навестить и нас.
– Тем более всем нам надо взяться за дело. – Миллард для убедительности положил Элтону руку на колено. – Если Новый Орлеан сдастся, мы должны быть готовы к подпольной работе, чтобы докладывать о происходящем командованию конфедератов. Мы не можем просто сидеть сложа руки и наблюдать за событиями.
– Как Уайтли? – Элтон всегда считал Уайтли одним из своих близких друзей. Он знал, что Уайтли был потрясен, когда его сын стал сражаться на стороне северян, но Элтону и в голову не приходило, что и отец может повернуться спиной к Югу.
Миллард нахмурился.
– Да, это печально, но, когда мальчика убили в Манассесе, Уайтли сказал, что не может сочувствовать армии, которая уничтожила его сына.
– И все равно он – предатель.
– Может, и так, но тогда у нас еще больше причин держаться вместе. Мы не можем доверять случайным людям и должны полагаться только друг на друга. Именно поэтому для нас так важно твое участие. Господь не даст мне соврать – мы все скорбим по поводу твоей утраты, но ты не был ни на одном из наших собраний после последнего поражения, – горячо проговорил Миллард.
– Я был занят, – буркнул Элтон, повернув голову в сторону собора на Джексон-сквер, где в этот момент зазвонили колокола. Потом он встал.
Миллард поднялся вслед за ним – его рот сжался в тонкую полоску. Он явно не одобрял друга и, потеряв терпение, вдруг начал кричать:
– Я вовсе не случайно встретил тебя здесь! Я следил за тобой. Я должен был найти тебя и сообщить, что ночью здесь будет собрание, и все будут весьма разочарованы, если ты опять не придешь!
– Здесь?! – изумленно переспросил Элтон, оглядывая могилы и надгробия. – Но почему именно здесь?
– Да потому что здесь нас никто не увидит. Янки уже близко, вот-вот будут в городе, и, как только они окажутся рядом, непременно найдутся предатели, которые все выложат их командирам. Вот почему мы не хотим, чтобы о наших собраниях кто-то знал. Мы больше не должны встречаться в кафе и салонах, и даже наши семьи не должны ни о чем знать. Места лучше кладбища не найти. Мы собираемся у склепа Татвайлера – он самый большой с восточной стороны. Войдешь в ворота и пройдешь три ряда могил. Я был управляющим поместья Татвайлеров, а когда хозяева умерли, сумел раздобыть ключ от их семейной усыпальницы. Склеп велик, так что мы все сможем разместиться там. Миссис Татвайлер специально велела сделать склеп побольше – чтобы она могла спокойно погоревать над гробом любимого мужа. Там даже есть кресло-качалка… – Миллард расхохотался… – но старик Татвайлер пережил свою жену, и я ни разу не видел, чтобы он ходил к ее могиле. Словом, склеп идеально нам подходит.
Элтон заметил, что с их стороны вполне разумно соблюдать осторожность.
– Но больше мне пока нечего сказать вам, – добавил он. – А теперь, Миллард, с твоего позволения я пойду.
– Надеюсь, ты передумаешь, – бросил ему вслед Миллард. – Если все будут вести себя так, как ты, нам останется лишь сдаться!
Элтон даже не обернулся. Не то чтобы ему было наплевать, нет. Он очень переживал за дело южан. Как только пошли разговоры о возможном расколе Штатов, он первым поднял голос в защиту Юга. Он даже ездил в Батон-Руж, чтобы лоббировать там Конвенцию о расколе. А уж когда Луизиана провозгласила независимость, он был в таком восторге, что и не описать, и даже присоединился к другим повстанцам.
Нахмурившись, Элтон подумал, что именно этого делать и не следовало – он увяз куда глубже, чем хотел.
Все произошло, когда они брали монетный двор и таможню. Элтон как раз пересчитывал бумажные деньги, чтобы иметь представление о запасах наличности, как вдруг его взгляд упал на стопку каких-то странных резных дощечек. Осмотрев их внимательно и прочитав прилагающиеся к ним бумаги, Элтон понял, что федеральное правительство собирается печатать новые деньги, используя зеленые чернила вместо золотых. Можно было не сомневаться: такие деньги будут печататься и в других местах.
Синклер сразу же осознал ценность своей находки. С помощью этих дощечек конфедераты смогут печатать деньги, принимаемые северянами, а значит, им станут доступны многие вещи, без которых они до сих пор просто бедствовали, например, продукты и лекарства.
Оглядевшись по сторонам, Синклер быстро сунул дощечки под сюртук. Позднее его одолели сомнения – он не знал, кому из близких сможет доверить свою тайну, поэтому до поры до времени решил молчать о своей находке.
Насколько ему было известно, никто даже не обратил внимания на пропажу дощечек. Члены «Комитета бдительности» выгнали всех работников монетного двора, сочувствующих северянам, так что о матрицах могли и не знать. Случилось это около года назад, и Элтон до сих пор никому не сказал ни слова. А дощечки спрятал в таком месте, где даже самому проницательному сыщику и в голову не пришло бы искать их.
Синклер горячо поддерживал Конфедерацию не только потому, что был ярым приверженцем рабства. Он считал эту чертову войну неизбежной. Северяне не имели права диктовать им, южанам, как надо жить; дело следовало решить путем голосования в каждом штате. Именно голосование помогло бы выяснить, кто предпочитает использовать труд рабов, а кто может обойтись и без него. Да, он готов был платить своим неграм, предоставляя жилье, еду, одежду и медицинскую помощь. Этим людям было выгоднее, чтобы ничего в их жизни не менялось, и они знали это. В Бель-Клере все было благополучно. И все бы так и продолжалось, если бы не эти чертовы янки.
Но в последние месяцы Синклер предпочитал держаться подальше от своих единомышленников, потому что видел: не все они искренни. Похоже, кое-кто, кого он прежде любил и кем восхищался, круто изменил свою точку зрения. Элтону оставалось лишь надеяться, что он ошибается насчет этих людей. Что ж, время покажет. А пока лучше держать свою находку в тайнике.
