Найла открыла рот, словно собираясь сказать, что она впервые слышит о таких признаках, но Ракель заговорила первой:
– Вы его проверяли?
– Мы не хотели приближаться. Это можно будет сделать сегодня, если он снова здесь покажется.
– А как вы их проверяете? – спросила Найла.
Вики не ответила. Они со Стивом сдвинули в сторону обгрызенные крысами матрасы и начали разбирать принесенные с собой рюкзаки. Вместо нее заговорила Ракель:
– Если посветить им в глаза, то свет отражается, как это бывает у животных.
– Есть и другие признаки, – вставила Вики.
Она уже вытащила лыжные маски, металлические и деревянные ножи, а также несколько деревянных шипов и киянку. Стив добавил ко всему этому две дубовые дубинки.
– Дерево причиняет им больше вреда, чем металл, – сказала Вики, обращаясь к Найле. – Их можно ранить стальным ножом, но рана затянется у тебя на глазах. Но если ты порежешь их деревянным острием, то кровь уже не остановить.
Ракель не понравился тон, каким были произнесены эти слова. И не понравились вещи, которые Вики достала из рюкзака. Все эти ножи и шипы были слишком миниатюрны, чтобы служить оружием. Внимание Ракель привлекло нечто, похожее на деревянные колодки.
– Наручники для вампиров, – пояснила Вики, заметив ее интерес. – Они сделаны из дуба. Ни одна тварь не в состоянии от них избавиться. Я привезла их с юга.
– Но зачем брать вампира в плен? И зачем нужны эти маленькие ножи, шипы и молоток? Ими нельзя убить вампира.
– Я знаю, – улыбнулась Вики.
О господи! Когда она поняла, что именно задумала Вики, то едва нашла в себе силы скрыть свои эмоции.
Пытки!..
– Быстрая смерть – слишком легкое наказание для них, – продолжала улыбаться Вики. – Они заслуживают страданий. Кроме того, мы сможем получить от них кое-какую информацию. Нам нужно узнать, где они держат девочек и что собираются с ними делать…
– Вики, – прервала ее Ракель, – вампиров практически невозможно заставить говорить. Они очень упрямы, а если их ранить, становятся неуправляемыми, словно дикие животные.
Вики ухмыльнулась:
– Мне удалось разговорить некоторых из них. Все зависит от того, что именно ты делаешь и как долго это продолжается. В любом случае стоит попробовать.
– Эллиот знает об этом?
Вики передернула плечами:
– Эллиот позволяет мне поступать так, как я хочу. Мне нет нужды посвящать его в детали. Если ты помнишь, я и сама была руководителем группы.
Ракель беспомощно оглянулась на Стива и Найлу и увидела, что глаза девушки впервые утратили сонное выражение. Теперь она выглядела бодрой и невероятно довольной.
– Да-а, – кивнула она. – Мы обязательно попытаемся заставить вампиров говорить. А то, что они будут страдать… Что ж, моя сестра тоже страдала. Когда я нашла ее, она умирала, но еще могла говорить. И она рассказала мне, что ощущает человек, когда у него выкачивают кровь, а он все еще находится в сознании. Она говорила… – Найла замолчала и судорожно сглотнула. – Я хочу помогать вам, – добавила она, глядя на Вики.
Стив ничего не сказал, но Ракель знала, что он всегда немногословен. Во всяком случае, он не выразил явного протеста.
Ракель испытывала странные чувства, словно увидела в зеркале свое самое нелицеприятное отражение. И от этого ей стало… стыдно.
«Кто я такая, чтобы судить других? – содрогаясь, подумала она. – Эти твари – настоящее зло, и нужно уничтожить весь их род. Вики права, говоря, что они не заслуживают легкой смерти, раз сами убивают своих жертв долго и мучительно. Найла имеет право отомстить за свою сестру».
– Может быть, ты против? – жестко спросила Вики, бросив на Ракель тяжелый взгляд. – Может быть, ты испытываешь симпатию к вампирам?
Ракель должна была бы рассмеяться, услышав эти слова, но сейчас у нее было невеселое настроение. Она тяжело вздохнула и сказала:
– Это твое шоу. Я не против, чтобы ты была главной.
– Хорошо, – ответила Вики.
Но неприятное чувство, затаившееся в душе Ракель, так и не оставило ее. Ей теперь хотелось, чтобы сегодня им не встретился ни один вампир.
Глава 4
Квин замерзал.
Естественно, это не было физическим ощущением, потому что его тело не реагировало на такие мелочи, как непогода. Ледяной мартовский ветер был ему безразличен. Нет, это был внутренний холод.
