Письмо от Великого Мага, вот что это было такое. Очень даже кстати – пусть Маслов не думает, что ребячьи фантазии.
Митя развернул бумагу, чтобы прочитать еще раз, уже собственными глазами. Но еще прежде того взглянул на красневшую понизу печать. Вот он, значит, какой – Знак Усекновения. На первый взгляд цветок с лепестками, вроде ромашки. А если приглядеться, никакая это не ромашка, а два креста с утолщенными, округлыми концами: обычный крест и косой, андреевский. Выходит, Великому Магу дьяволовы меты такими вот знаками прижигают. Чудно!
Хотел было читать, но снова посмотрел на печать. Где-то он уже видел этот красный цветок. На каком-то странном, неподобающем для цветка месте.
И было Митридату видение: белое гузно с сине-красными полосами от плетки, и на копчике – игривая ромашка.
Ах!
Кафтан сам собой выскользнул из рук на пол. Митя же почувствовал, как подгибаются колени, и еле-еле, на полусогнутых ногах, добрался до стула. Рухнул.
О, Пресветлый Разум!
Не от содомского разврата у тайного советника Маслова на приватном месте наколот знак, ошибся кнутобоец Мартын. И понятно теперь, отчего Прохор Иванович последним из придворных, вопреки моде, в парике ходит. Что есть Люциферовы меты? Известно: рога и хвост. Их-то и «отсекают» Великому Магу. Где-то на темени или на макушке, под волосами, должны быть у Маслова еще два таких знака – от усекновения рогов.
Но как же так? Выходит, Великий Маг – не Метастазио?
И Митю главный сатанофаг хочет истребить не из-за подслушанного на дворцовой печи разговора?
Тогда за что?
Чем не угодил царский воспитанник начальнику Секретной экспедиции?
Очень просто, ответил сам себе Митридат. В этой самой ромашке причина и состоит. Он увидел то, чего никому видеть не положено. Должно быть, тайный советник решил: мальчишка образован и смышлен не по годам... Нет, это слишком лестно. Не в Митиной смышлености дело. Испугался Маслов, что отрок станет болтать, какое украшение у государственного человека на заднице. Кто о Знаке Усекновения слыхом не слыхивал, посмеется да забудет, но если слух о пикантной причуде секретного начальника дойдет до человека сведущего, тут Маслову и конец.
Легко ли: охранитель августейшей безопасности – глава тайного ордена. Гонитель вольных каменщиков сам – наисекретнейший из масонов! Не сносить тогда Прохору Ивановичу головы.
Никогда еще Митина мысль не работала так резво, даже в момент произведения математических исчислений.
Как хитер Маслов, как предусмотрителен! Все ложи разогнал, а свой орден укрепил. Собирая по поручению императрицы сведения о тайных обществах, должно быть, заранее присматривался, кто из фигурантов может быть ему полезен.
Полезен для чего?
Ясно, для чего. Ведь Фондорин сказал, чего хотят ложные масоны – власти.
Митя зачесал в затылке. Что-то тут не складывалось.
Разве может какой-то Прохор Иваныч, сын лавочника, получить власть над Российской империей?
Может.
Если будет не сам на троне сидеть, а посадит куклу и станет дергать за ниточки.
Кукла уже имеется, зовут ее Наследник. Тот ведь, кажется, и в «Полнощной Звезде» состоял, откуда Великий Маг себе новых рекрутов набрал? Государыня велела из масонов уйти – сын не ослушался, ушел. В другие масоны, против прежних наисокровеннейшие.
Теперь понятно, почему итальянец сказал, что Маслов на Наследника ставит. На кого ж ему еще ставить?
Вот она, власть – абсолютная, ведь сатанофаги повинуются своему предводителю слепо, без рассуждений!
Наследник может занимать в Ордене сколь угодно высокое положение – Фаустова брата, даже члена Капитула, это ничего не меняет. Всё равно приказ неведомого Мага для его высочества – Слово Божье. Что велит Маг, то Наследник и сделает – во имя Справедливости и Добра.
Если Наследник наденет корону, то непременно возьмет себе советчиком господина Маслова – единственного придворного, кто относится к опальному принцу с почтением. И тогда новый царь окажется в двойных тенетах.
Предположим, получает он от Великого Мага депешу с совершенно немыслимым, противоречащим разумности предписанием. Ну, скажем, послать русскую армию на штурм Альпийских гор или на завоевание Индии. Тут при каком угодно обете послушания засомневаешься. Вызовет государь своего верного советника Маслова. Спросит его: что ты об этом думаешь? А тот в ответ: превосходная идея, ваше величество! И еще обоснования представит.
Бывает ли кукловодство совершенней? Так вот почему Маслов так спешит свалить Фаворита! Дело не в самом Зурове, а в воцарении августейшего Внука. Если сие произойдет, всем прожектам Великого Мага конец!
Но... но ведь рано или поздно это всё равно случится. На что может рассчитывать Маслов? Екатерина презирает своего сына и ни за что не передаст ему скипетр. Вот если бы она умерла скоропостижно, не успев обнародовать завещание – тогда другое дело.
И стало Мите жалко бедную толстую старуху. Самые близкие люди желают ей смерти, только партия Внука медленной, а партия Сына быстрой.
Первая из партий, предводительствуемая коварным Еремеем Умбертовичем, чуть было своего не добилась. Помешали провидение, рыцарь Митридат и покойница Аделаида Ивановна.
Как она, сердечная, упала, даже тявкнуть не успела! Невинная жертва людских страстей.
Ой!
И Митины мысли понеслись еще проворней.
А почему это, собственно, левретка закорчилась сразу же после того, как лизнула винную лужицу? Итальянцев яд ведь был медленный! Аделаида Ивановна должна была успеть и натявкаться, и наскулиться вволю! Вот она, странность, которую учуял Данила, когда услышал рассказ о неудачном отравлении.
Что же это получается? Богоподобная Фелица, буде выпила бы настойку, тоже испустила бы дух в корчах и нечленораздельности? Хорош у секретаря вышел бы заговор, в результате коего вместо Внука на престоле оказался бы Наследник! То-то Маслову был бы подарок!
Иль это никакой не подарок?
Не очень-то Прохор Иванович удивился, когда Митя ему про подслушанный разговор рассказал. Скорей обрадовался, что свидетель есть и что теперь можно будет капитан-поручика Пикина прижать. Уж не знал ли вездесущий секретный начальник о комплоте? У него всюду шпионы, а в зуровских апартаментах и подавно.
Что если он провернул вот какую штуку, совершенно в своем духе? Вместо одной подмены произошло две: Пикин поменял флакон с настойкой на другой, с отравой, а Маслов, зная о том, на место пикинской склянки подсунул свою тоже с ядом, но только не медленным, а быстрым и, главное, производящим паралич языка? Страдалица Аделаида Ивановна пала на бок, глаза ее закатились, пасть разинулась, но не исторгла ни звука! По-медицински это называется паралич голосного механизма. И у государыни было бы то же самое.
Далеко, очень далеко забрался Митя в своих догадках и предположениях, но больно уж точно всё сходилось.
Разве не странно повел себя Маслов, когда левретка издыхала, а все суетились вокруг перепуганной царицы? И ему бы там быть, охранителю августейшей персоны. А он вместо этого бросился к Мите и спросил: случайно ли тот разбил бутыль или знал про отраву? Что-то чересчур проницательно!
Если б императрица тогда выпила яд, у Маслова всё прошло бы как по маслу. (Тут Митя поневоле
