подоконник.
Стоя неподвижно в пестрой тени растения с разлапистыми листьями, Аарон понял, что Палатон скоро справится и с ним. Он был слишком хорошим вором, чтобы не узнать человека, прикрытого со всех сторон. Если это будет не еще одно чудовище, вроде того, что держит Дарвиша, то что-то, равно эффективное. Куда в таком случае бросить свои силы? На существо, держащее принца? На самого чародея?
Сощурившись, Аарон посмотрел на Камень.
Один шанс.
Сняв с пояса сумку, он шагнул в комнату и со всей оставшейся силой бросил ее — не в чудище, не в чародея, не в Камень — в тонкий золотой шпиль под Камнем. Шпиль надломился у основания. Медленно- медленно Камень начал падать.
— Нет! — задохнулся Палатон и вырвался из магической схватки с Чандрой.
Жадно глотнув воздух, девушка подняла дрожащую руку и уничтожила чудовище, пригвоздившее принца.
Дарвиш прыгнул вперед, схватил сломанный шпиль и ударил зазубренным концом в сердце Палатона.
Уже падая, чародей отчаянным движением дотянулся до Камня, и вместе они рухнули на пол. Когда подошла Чандра, старик был еще жив. Он смотрел на красно-золотое свечение в своих руках с умиротворением и отчетливо произнес:
— Стоит умереть ради того, чтобы коснуться его наконец. — Голос Палатона стал тоскливым. — Мне всегда хотелось это сделать.
Медленно-медленно выдыхая, чародей умер.
Дарвиш осторожно встал. Аарон подошел к нему. Втроем они стояли, глядя на Палатона и Камень, который словно бы потускнел.
Казалось, наступившая тишина отделила их от комнаты, вытолкнула из времени. Свет стал более резким, воздух — более чистым. «Как будто мы попали в кристалл», — подумал Дарвиш. Он тронул Аарона за плечо.
— Ты в порядке?
Кристалл разбился вдребезги. Мир вернулся.
Аарон кивнул. Сейчас ни к чему рассказывать, насколько он теперь в порядке — несмотря на открытую рану, в которую снова превратилась его грудь. Для этого у них будет время позже, тогда можно будет сказать и многое другое. Он заметил новую повязку и темные пятна на старой.
— А ты?
— Ага. — Принц медленно опустился на пол рядом с Чандрой.
Девушка подняла голову. Ее глаза блестели от слез.
— Простите, — прошептала она. — Просто он… он…
У нее задрожали губы, по щекам побежали соленые струйки. Сначала Чандра сопротивлялась объятию Дарвиша, потом с придушенным криком бросилась ему на грудь и зарыдала.
— Он первый понял, что значит быть Чародеем Девяти, — мягко закончил принц, прижимая к себе девушку. — Все хорошо. Многие пошли бы и на худшее ради понимания.
— Что может быть хуже, чем предать своих друзей? — натянуто промолвила Чандра.
Дарвиш взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.
— Не перестать предавать их, когда осознаешь, что именно это делаешь.
Чародейка перевела взгляд на Аарона и улыбнулась сквозь слезы.
Новая тишина вместила в себя весь мир, и хотя еще многое можно было сказать, молчание оказалось более красноречивым.
Аарон присел на корточки у бездыханного тела и внимательно посмотрел на Камень.
— Как мы вернем его в Ишию? — Он переплел пальцы, чтобы не дать им коснуться Камня. Возможно, Аарон сочувствовал желанию Палатона, но он слишком живо помнил того вора у Херрака с гниющими руками…
— Есть ли еще Ишия? — Дарвиш потянулся за саблей.
— Я могу узнать.
— Что?
— Палатон… — Глубоко вдохнув, Чандра вытерла нос рукавом. Как мог человек, которого она знала такое короткое время, произвести на нее столь сильное впечатление? — Палатон рассказал мне, что Камень можно использовать вместо гадальной чаши. Расстояние, кажется, не имеет значения.
Она встала на колени по другую сторону трупа, напротив Аарона. Открытые глаза чародея были устремлены на Камень. Закусив губу, Чандра нежно закрыла их. На ее ресницах дрожала слезинка.
— Я могу узнать об Ишии.
— Девять и Одна, да! — Морщась от боли, Дарвиш встал и, подойдя к вору, остановился за его спиной. — Скорее, Чандра! Пожалуйста.
Камень стал ярче.
Стражники отступили перед ревущим напором толпы, не нанеся ни одного удара. Те немногие, что пытались удержать посты, были сметены с дороги, остальные побросали оружие и присоединились к горожанам, сносящим заграждения.
— Камень! Камень! КАМЕНЬ! — понеслось из тысячи охрипших глоток, когда публичные галереи были наконец захвачены. Толпа нажала, и трое в первом ряду полетели через перила. Их вопли еще звучали, когда крики «Камень!» прекратились, и вой поднялся от тех, кто стоял достаточно близко, чтобы видеть кратер.
Расплавленный камень бурлил у самой кромки золотой чаши — чаши, в которой не было Камня Ишии.
Словно усиленный случайными жертвами, вулкан восстал против слабеющих пут. Чародеи закачались. На Королевской галерее наследник что-то страстно говорил пожилому человеку, который покачал головой в решительном отказе и пытался затащить принца обратно во дворец.
Огромное облако дыма вырвалось из кратера. Стены вулкана дрогнули.
Угол публичной галереи обвалился, и еще дюжина человек с криками полетела в бушующий котел. Остальные лихорадочно попятились.
На Королевской галерее Шахин упал на колени, и в первый раз стало ясно видно лицо его собеседника.
— Папа, нет!
Камень запылал.
Кашляя и давясь густым дымом с запахом серы, Дарвиш потер глаза, ослепленные красно-золотым огнем.
— Дарвиш?
Он яростно заморгал, и лицо брата приобрело резкость.
— Шахин? — Дарвиш недоверчиво огляделся. Они трое и мертвый Палатон, все еще сжимавший Камень, находились на Королевской галерее, хотя секунду назад были в Итайли. — Девять и Одна, — выдохнул он.
— И еще много в придачу, — согласился Аарон, медленно выпрямляясь. Он протянул руку, помогая Чандре встать. — Ты цела?
— Думаю, да. — Девушка помотала головой. Что она там ни сделала, оно точно не причинило боли, но все тело пульсировало в такт Камню, а огромное количество силы, которое Чандра сфокусировала, оставило светящиеся следы в ее глазах и досадный стук в висках. — Думаю, я…
— Чародеи! — донесся вопль с публичной галереи. — Чародеи падают!
Едва видимые сквозь дым, исхудалые, изнуренные мужчины и женщины, две девятидневки сдерживавшие вулкан, валились один за другим. Последняя из них, мгновение одна державшая силовую сеть, медленно согнулась, и в жуткой тишине раздался пугающе отчетливый треск позвоночника.
Чандра резко повернулась лицом к вулкану и широко развела руки с растопыренными пальцами. Лава вздыбилась в центре кратера, плеснула по краю золотой чаши и внезапно отступила. Горячие потоки воздуха подхватили дым и унесли его прочь, и ни одного клуба больше не поднялось, чтобы занять его
