действительно была близка с Джеймсом, а ведь он уже дедушка. Боже милостливый!
– Мама, ты говоришь об отце Коннора? Я уверена, что не так поняла…
– Ты все правильно поняла, Кэтлин, – перебила ее Мейв. – А теперь иди. Прочти лекцию о вреде пьянства или займись чем-нибудь еще. Я отыщу священника и исповедуюсь после обеда, когда буду чувствовать себя чуть лучше.
– Но, мама! – Кэт неожиданно осознала, что Мейв говорит правду. Она никогда не стала бы лгать на исповеди. – Исповедь не поможет! – воскликнула Кэт. – Ты все еще будешь в положении!
– Сначала нужно позаботиться о душе, а потом уже о теле. – Мейв отвернулась к стене и закрыла глаза.
Кэт еще с минуту смотрела на мать, потом отправилась на другую половину дома. Может, Мейв и беспокоится о своей душе, но Кэт собиралась позаботиться о репутации матери. Она перехватила Коннора, когда тот направлялся к двери.
– Я должна поговорить с вами.
– Говорите.
– Наедине.
– В нашем доме это невозможно. Здесь живет одиннадцать человек.
– Подождите меня на улице. Я сейчас оденусь.
– На прошлой неделе ушло еще трое рабочих, – сказал Коннор, когда они встретились на крыльце. – Они взяли расчет, потому что…
– Ваш отец соблазнил мою мать, – доложила Кэт. Коннор резко повернулся и пристально посмотрел на нее.
– Откуда у вас эта безумная мысль?
– Он не просто соблазнил ее. Моя мать ждет ребенка.
– Будет вам, Кэт.
– Нашего… нашего брата или сестру.
– Она слишком стара, чтобы иметь детей.
– Согласна. Это, вероятно, даже погубит ее. – Кэт загнала назад жгучие слезы, появившиеся при мысли об опасности, подстерегавшей мать. Роды опасны даже для молодых женщин. – Я не могу допустить, чтобы она умерла, производя на свет незаконнорожденного ребенка. Ваш отец должен на ней жениться. – Коннор открыл рот, но Кэт не дала ему и слова сказать. – Не думайте, что я не заметила, как вы сказали, будто моя мать слишком стара. Мне казалось, ваш отец порядочный человек, неспособный на такое. Должно быть, он обманом заставил ее остаться в Брэддоке, а потом соблазнил.
– Да, пожалуй, именно в Брэддоке это и произошло, – согласился Коннор. – Здесь, на глазах у одиннадцати человек…
– Коннор, сейчас мне до шуток. Никогда не думала, что мне придется заботиться о том, чтобы мою мать считали порядочной женщиной.
– А Мейв хочет выйти за него замуж?
– Сейчас она беспокоится только о своей душе, так что нам придется позаботиться обо всем остальном.
– А мы тут ждем тебя, мама, – сказала Кэт. Она, Коннор и Джеймс собрались в проходной комнате. Джеймс с глуповато-жизнерадостным видом возился с каким-то фотографическим оборудованием. Кэт так и хотелось схватить фотоаппарат и пристукнуть им беспечного фотографа.
Мейв настороженно оглядела собравшихся, снимая с головы плотную вязаную шаль.
– Этот отец Эузебиус чрезвычайно болезненный молодой человек, – сказала Мейв, усаживаясь на стул. – Пришлось уложить его в постель с горчичниками и напоить сиропом от кашля из меда и виски.
Кэт испытывала желание истерически захохотать, стоило ей только представить себе, как ее мать отыскивает священника, чтобы исповедаться в плотском грехе, и остается, чтобы поставить ему горчичники.
– Коннор, я думаю, вы должны приступить к делу.
– Хорошо… э-э… папа, Мейв, нам стало известно, что вы оба… станете родителями.
– Я твой родитель уже тридцать четыре года, сынок, – сказал Джеймс. – Ты, надеюсь, не забыл об этом?
– Родителями вашего с Мейв ребенка, – перебил его Коннор. Джеймс смотрел на него с выражением безмерного удивления на лице. – Раз уж так получилось, мы с Кэт считаем, что вам нужно пожениться, – добавил Коннор.
– Пожениться? – недоумевал Джеймс.
Кэт видела, как спина Мейв резко выпрямилась – взыграла католическая гордость ирландки.
– С какой стати мне обзаводиться мужем-протестантом?
– Мама! – воскликнула Кэт. – Не время для религиозных споров!
– Я не протестант, – возразил Джеймс. Придя в себя после столь неожиданной новости, он теперь радостно взирал на Мейв. – Мы, Маклоды, добрые католики-шотландцы, чьи предки сражались в сорок пятом за принца Чарльза.
– Мы? Впервые об этом слышу, – удивленно заметили Коннор.
