– Ребята не обрадуются, что я пригласил тебя, Коннор, – сказал Пэт Морриси, когда они направлялись к зданию пожарной команды.
– Я должен поговорить с ними. – Коннор сильно встревожился, узнав, что его работники, включая представителей с Десятимильного каньона и Снейк-Ривер, собрались обсудить все возрастающую опасность работы на рудниках Коннора Маклода и Шона Фицпатрика.
– А я, – уныло посетовал Пэт, – на днях собираюсь жениться, и мне совсем не улыбается прерывать медовый месяц из-за забастовки горняков.
– Думаешь, они устроят забастовку?
– Не знаю, но Нолин с меня шкуру спустит, если я это допущу. Она так предана миссис Фицджеральд. Даже хочет продолжать работать после того, как выйдет за меня замуж. Говорит, что боится, как бы вы не умерли с голоду без нее.
– Вы можете переехать к нам. Одним человеком больше, одним меньше, – проговорил Коннор.
Пэт отказался от предложения; при этом губы его тронула улыбка, редко появляющаяся у него на лице. Когда они поднялись по лестнице на второй этаж в зал собраний, горняки зароптали, высказывая недовольство по поводу того, что Пэт привел представителя администрации.
– Я должен сказать вам две вещи, а потом уйду, и вы сможете продолжить собрание без меня, – сказал Коннор. – Во-первых, я знаю, что в последние недели стало опасно работать, но мы все время были настороже и не произошло ни одного несчастного случая, так что, может быть, мы сорвали планы этого мерзавца.
– Откуда известно, что это Флеминг? Может, неполадки случаются из-за того, что вы срезаете углы, не думая о безопасности?
– Это дело рук Флеминга, – заявил Коннор, – а если вам нужны доказательства, поговорите с людьми с «Запоздалого», что недалеко от Монтесумы. Они знают, кто виноват в смерти одного нашего рабочего.
– Пел исповедался как на духу, признался, что ему заплатил Флеминг, – сказал Стив Холсен с «Запоздалого». – Конечно, миссис Фицджеральд наставила на него револьвер…
– Если б вы его не повесили…
– Мы потеряли троих, – возмутился Стив. – Двое раненых, один погиб, но мы не вешали убийцу, честное слово.
– От того что Пел Маркус не появится на суде, больше всех выиграет Флеминг, – заметил Коннор.
Мужчины стали переговариваться между собой, но Коннор понял, что в целом они с ним согласны.
– Во-вторых, вот что я хотел сказать: если вы выбьете почву у меня из-под ног и дела мои пойдут плохо – а забастовка означает именно это, – то сами окажетесь без работы, а в результате оплата уменьшится для тех, кто сможет устроиться на другой рудник. У меня несколько рудников на отшибе, а цена на серебро упала. Вряд ли мне удастся уговорить производителей серебра повысить цену, и я не уверен, что смогу продать эти рудники.
Коннор ушел, но крики и возмущенные возгласы доносились до него, пока он спускался по лестнице. Он надеялся, что Пэт уговорит горняков не бросать работу. Никому, кроме Флеминга, не будет выгоды, если рудники остановятся. Выйдя на улицу, Коннор заметил, что пошел снег. Крупные снежинки опускались прямо на его запрокинутое лицо. Коннор улыбнулся, подумав, как удивится и обрадуется Кэт при виде столь необычного для августа зрелища.
Однако, отец Эузебиус, которого Коннор встретил на Линкольн-авеню, был явно недоволен. Он дрожал от холода, одну руку сунул под мышку, в другой нес чемодан. Должно быть, священник возвращался из своей очередной поездки в горы. Пожалев беднягу, Коннор предложил подвезти его до дома.
Стуча зубами от холода, отец Эузебиус тревожно взглянул на коня.
– Боюсь, одеяние священника не приспособлено для езды верхом, – пробормотал он с несчастным видом.
Коннор внимательно оглядел длинное черное одеяние священника.
– Я не могу предложить вам седла, в которое садятся сбоку, но вы можете сесть верхом позади меня, если подберете подол.
– Мои ноги будут видны, – посетовал отец Эузебиус.
– Боюсь, что так, – согласился Коннор. – Как вы обычно передвигаетесь?
– Еду на поезде и иду пешком.
Коннор уже протягивал ему руку, поэтому дрожащий от холода священник не мог не принять помощь. Когда он поднял сутану, из-под нее показались ярко-зеленые носки. Коннор о трудом удержался от смешка. Отец Эузебиус, поймав его взгляд, вздохнул:
– Это подарок одной прихожанки, а мои все в дырах, – признался он. – Я не слишком ловко управляюсь со штопальной иглой.
Некоторое время они ехали молча, потом молодой священник сказал:
– Никогда не думал, что в августе может идти снег. Уж не наказание ли это господне за то, что я слишком радовался красоте лета и гордо писал об этом домой братьям бенедиктинцам.
– Все мы стараемся радоваться лету, отец, – сказал Коннор. – Оно такое короткое. Может быть, Господь и сделал его столь непродолжительным, чтобы мы больше ценили его.
– Интересная мысль, – согласился священник. – Нужно передать ее отцу Рабанусу. Он утверждает, что каким бы голубым ни было небо и сколько бы цветов ни цвело на лугах, это пасторство разрушает его здоровье.
– Одно вы должны иметь в виду, – сказал Пэт Морриси, когда стихли одобрительные возгласы горняков. – Если вы хотите жениться, то миссис Фицджеральд располагает единственным надежным запасом порядочных женщин на западном склоне Скалистых гор. А она может проявить большую твердость,
