– На чердаке.
– Но, как могло так получиться? После смерти мамы папа нанял команду скалолазов, чтобы найти ее. Они вернулись с пустыми руками. Как же она попала к маминым вещам, если ее так и не отыскали?
– Она была не в маминых вещах.
– Тогда где же?
– В старой папиной сумке для клюшек.
Глаза Сандры округлились.
– Как она туда попала?
Он бросил на нее долгий оценивающий взгляд, гадая, готова ли она услышать правду. Она не просто обожала отца, она всегда яростно его защищала. В то же самое время сестра ненавидела, когда с ней обращались как с ребенком.
– Ее положил туда тот, кто убил маму.
Убийца мамы. С тех пор как она услышала эти слова, они постоянно ее преследовали. Сегодня в классе она никак не могла сосредоточиться, потому что знала, что Тед в доме ищет что-то такое, что вновь воскресит этот кошмар.
– Ты говоришь так, будто знаешь, кто это.
– Да, знаю.
Сандра перевела дыхание. Лицо Теда было каким-то странным, казалось, окаменевшим и отчужденным. Она испугалась.
– Скажи мне. – Он молчал. Тогда она схватила его за руку, вонзив в нее ногти. – Скажи мне! – повторила она.
– Это отец.
Ужас появился в ее глазах, в то время как лицо побелело.
– Нет! – Она лишь отрицательно мотала головой.
– Неужели ты не видишь, что все сходится? – брат уже завелся, как механическая игрушка, которую нельзя остановить. – Ярость отца, когда он узнал, что мама его предала; его боль, когда она сказала, что уходит, и вот теперь… это. – Он взглянул на цепочку, что все еще держала в руках Сандра. – И теперь это.
Сандра покачала головой:
– Кто-нибудь другой, любой другой, мог бросить ее туда. Даже убийца, если все же был убийца.
– Тогда почему этот кто-то не навел полицию на след отца? Если бы он или она хотели подставить папу, было бы достаточно одного анонимного звонка.
– Но если ты прав, – в голосе Сандры звенело отчаяние, – если папа сделал это и затем положил цепочку в сумку для гольфа, почему он не забрал ее потом? Почему оставил там, где ее могли найти?
– Не знаю, сестричка. Возможно, он забыл, куда сунул ее. Шок, раскаяние – да мало ли что на него подействовало.
Она смотрела на цепочку, нежно поглаживая ее кончиками пальцев.
– Не могу поверить, что убил он.
– Вероятно, непреднамеренно. Но он мог толкнуть ее случайно, в порыве гнева.
– В том-то и загвоздка. Он на нее больше не сердился. Мама полетела с ним в Колорадо. Разве это не доказывает, что они помирились? Что она уже передумала разводиться?
– Вполне возможно. Или же она согласилась поехать ради гостей, а отец истолковал ее поступок по- своему. В тот день она могла позвать его наверх и сказать, что ничего не изменилось. Он взорвался. Ситуация вышла из-под контроля. Может, он толкнул ее, а может, она просто потеряла равновесие, а он пытался ее удержать. Но все, что у него осталось, – это цепочка в руках.
Сцена, которую он нарисовал, была настолько живой, что, казалось, Сандра явственно ее видела. Она все еще отказывалась поверить, что отец мог совершить нечто настолько ужасное, даже в порыве дикой ярости.
– Если это был несчастный случай, – настаивала она, – почему он не сказал полицейским? Они бы ему поверили.
– Необязательно. Особенно если бы узнали, что она собиралась бросить его ради другого. Ревность – самый сильный мотив, спроси любого полицейского.
Она отважно, даже с вызовом встретила его взгляд.
– В таком случае он бы признался полиции и принял бы наказание. Папа не трус.
– Я знаю. – Тед заговорил мягче, глядя в искаженное мукой лицо Сандры. – От признания его удержал не страх перед тюрьмой.
– Тогда что?
– Ты, Лютик! Он не хотел причинять тебе новую боль. Я уверен, именно поэтому он оставил сенат. Чтобы заботиться о тебе должным образом.
Теперь Сандра тихо плакала, спрятав лицо в ладонях. Тед обнял ее и прижал к себе.
Наконец она взяла протянутый им носовой платок и осушила слезы.
