– Что за дурацкая привычка, – буркнула она, – подкрадываться сзади!
– Прости. Приобрел ее в окопах. – Он указал на место рядом с ней. – Можно?
– Конечно.
– Тоже не спится?
Она кивнула головой. Боже, как она красива! Даже несмотря на темные круги под глазами и скорбно опущенные уголки рта, в ней было что-то невероятно чарующее.
– Ты здесь часто сидела с Джей Би, да?
– Миллионы часов! Именно здесь он учил меня понимать и любить сельскую природу. – Она продолжала вглядываться в ночь. – Не знаю, Тед, смогу ли я спасти газету. Без него, без его моральной поддержки. Не хочется проигрывать, но…
Отчаяние в ее голосе пробудило в нем желание вновь заключить ее в объятия. Он не мог припомнить, чтобы какая-нибудь другая волновала его так сильно, как она. И это пугало. До сих пор женщины не играли главной роли в его жизни. Они появлялись и уходили с завидной регулярностью. В большинстве случаев они прерывали отношения по собственной инициативе, заявляя, что он не способен на настоящее чувство и его бродяжья жизнь их раздражает. Тогда почему, черт побери, его так занимает Лаура?
– Не проиграешь, – произнес он мягко.
– Отчего ты так уверен?
– Потому что ты крепкий орешек. Впрочем, как и твоя мать.
Ее губы тронула улыбка.
– И этому ты тоже научился в окопах? Утешать женщин?
– Нет. Это благоприобретенное, пообщался со своей сестренкой. – Лаура ушла в себя, и он накрыл ее руку своей ладонью: – Послушай… насчет «Сентинел». Я не очень богат, но у меня есть сбережения, пара сотен тысяч долларов. Только скажи, и они твои.
Его бескорыстие сильно тронуло ее.
– Спасибо, Тед. К сожалению, эти деньги помогут «Сентинел» удержаться на плаву всего лишь на пару недель дольше. В чем отчаянно нуждается газета – так это в уважении и доверии читателей, а добиться этого можно лишь одним путем… – Она прикусила губу.
– Разоблачив моего дядю, – закончил он за нее.
– Не будем об этом. Понятно, что этот вопрос ставит тебя в затруднительное положение, еще более затруднительное теперь, когда ты стал совладельцем «Сентинел».
Тед не смог сдержать саркастической усмешки:
– Мы с дядей отнюдь не закадычные друзья. Меня никогда особо не заботила его политическая деятельность. Я не в восторге от него и как от человека. И если материал стоит того, я согласен, что смачное разоблачение придаст «Сентинел» нужный импульс.
– И ты не будешь возмущаться, если я напечатаю подобную статью?
– Не-а. У меня теперь тоже есть своя доля в этой газете, Лаура. Я хочу, чтобы она была защищена. – Увидев, что она оттаяла, Тед спросил: – У тебя действительно на него что-то есть?
– Ничего, что я могла бы доказать.
Похоже, ей не хотелось обсуждать эту тему, и он не стал настаивать. Давление любого рода было отнюдь не тем, что ей сейчас требовалось.
Он поднялся и протянул руку:
– Пойдем. Я приготовлю тебе какао. Джей Би как-то сказал, что шоколад лечит все. Даже бессонницу.
Не говоря ни слова, она взяла протянутую руку и последовала за ним.
Когда в понедельник утром Лаура вошла в отдел новостей, ее встретила мрачная тишина.
Поскольку после смерти Джей Би она появилась здесь впервые, стол был завален корреспонденцией и сообщениями о звонках, с которыми она, видимо, уже вряд ли сумеет разобраться.
Через минуту в кабинет зашла Милдред: она явно пыталась скрыть душевную боль, но это ей плохо удавалось.
– Джонни с Лео давно просят аудиенции, – сообщила она. – Сказать им, что ты здесь?
Лаура бросила на стол записи.
– Конечно, мне тоже надо с ними поговорить. Сквозь большую стеклянную перегородку она увидела, как мужчины направились к ее кабинету. Они были самыми заслуженными сотрудниками «Сентинел», принятыми в штат в середине пятидесятых, с интервалом в несколько месяцев. Десять лет назад в качестве награды за безупречный труд во имя газеты Джей Би продал каждому из них по десять акций и предоставил право голоса во всех решениях, касающихся «Сентинел».
Она отдавала себе отчет, что последнее волеизъявление Джей Би не станет для них сюрпризом, но не знала, как они отреагируют на то, что Тед Кендалл стал акционером, об этом она и хотела с ними поговорить.
– Доброе утро, джентльмены, – приветливо кивнула она.
Оба ответили в унисон, но вид у них был напряженный.
Похоже, дело не шуточное, подумалось ей, иначе они не выглядели бы так хмуро. Подавив тяжелый
