более серьезно:
– Я думаю, Алберт, мы можем только радоваться, что среди нас случайно оказался специалист по таким неприятным… Нет, что я говорю! – кошмарным происшествиям, так что нам вовсе не стоит падать духом. Конечно, оживить Юриса не может даже он, но…
– Дина!… – с упреком воскликнула Инсберга.
Уласе посмотрела на хозяйку дома; лицо актрисы передернулось, она опустила глаза и сказала:
– Извини… Ты права – я шучу тут совсем некстати… И не вовремя. Одним словом, давайте выйдем все, чтобы мы никому не мешали!
Алберт отвернулся и проворчал что-то невнятное. Гости, подавленные, направились к двери, через которую уже вышел Калвейт. Вилис Зирап неизвестно почему испуганно оглянулся через плечо, и Рандер заметил еще что-то, кроме синяка под глазом: Зирап заметно прихрамывал. В коридоре у входной двери послышался какой-то разговор, затем Расма, замыкавшая шествие, закрыла за собой дверь кухни, и Гирт остался один. Некоторое время еще были слышны приглушенные голоса, потом захлопнулась дверь столовой, и наступила тишина.
Рандер снова залез в люк и задержался на лестнице над сломанной ступенью. Осмотрев отсюда тело мертвого друга, он покачал головой. Нет, Юрис. должен был упасть ближе; лишившись опоры под ногами, он не мог свалиться так далеко. А может быть, пострадавший после падения пытался ползти или привстать?
Гирт спустился в погребок. Плечи Инсберга, казалось, были вздернуты; правая рука находилась под телом, около пояса. Не похоже, чтобы он силился ползти или подняться… К тому же и рубашка под мышками сморщилась, будто ее потянули кверху.
Рандер оглядел полки. Падая, Юрис мог левой рукой задеть только те банки со сливами, что находились ближе к люку. Но они ни в коем случае не упали бы ему на голову. Оставался, правда, еще и другой вариант – его рука могла коснуться средней полки и смахнуть оттуда баночку с огурцами, в таком случае высота падения была бы слишком незначительной, баночка не могла бы проломить череп…
Гирт опустился на колено и еще раз тщательнейшим образом осмотрел рану и разбросанные на полу осколки. Покончив с этим, он встал, задержался на мгновение у стремянки, изучая сломанную ступень, затем мотнул головой как человек, окончательно решивший, что ему делать дальше, быстро вылез из погреба, пересек коридор и вошел в столовую.
Посредине стоял стол, кто-то принес из зала и поставил на него бутылку с водкой и несколько рюмок. Тут же лежали подарки юбиляру – привезенный Гиртом черт, коробка с кубинскими сигарами от Калвейта и ваза с тремя довольно жалкими хризантемами, которые Зирап привез в бумаге внушительных размеров. Лишь подношения супругов Уласов – красные розы от актрисы и бутылка коньяка от Харалда – еще днем были отнесены в зал. Рандеру показалось, что не хватает еще одного подарка, но он не помнил какого и не стал ломать над этим голову.
Спиной к столу, упершись в него руками и заложив ногу за ногу, стоял Алберт в квадрате. Против двери в коридор привалился к громоздкому буфету нахохлившийся Зирап. В двух креслах – в канун праздника они были перенесены сюда из каминной – сидели Расма и Ирена. Неподалеку от хозяйки, засунув руки в карманы, стоял в углу у печки Улас. По другую сторону буфета помещался раскладной диванчик. Спинки откидывались, и таким образом можно было превратить его в двуспальную кровать. На одном конце диванчика сидел Калвейт, на другом с недопитым бокалом в руке расположилась Дина Уласе.
Едва Рандер переступил порог, разговоры смолкли и все, кроме Алберта, обратили взор на него. Гирт подошел к окну, где рядом с Калвейтом стоял придвинутый вплотную к дивану низенький столик с телефоном, и взял список абонентов. Листая потрепанную засаленную книжечку, прослужившую, видно, не один год еще прежним обитателям Межажи, он разыскал номер дежурного по районному отделению МВД. Калвейт поднял трубку и протянул ее Рандеру. Гирт поблагодарил его кивком головы и собрался было набрать номер, но трубка молчала.
Гирт переложил трубку в другую руку, и тут с микрофона слетела крышка. Рандер инстинктивно попытался ее поймать, увы, неудачно – испещренный дырочками пластмассовый кружочек стукнулся об пол, покатился в сторону и остановился у ног Дины Уласе.
Калвейт сперва растерялся, когда же актриса потянулась за крышкой, спохватился: резво нагнулся, поднял ее и подал Гирту. Но Рандера она уже мало волновала: гнездо для микрофона в трубке было пусто! Кто-то вынул микрофон, и притом в такой спешке, что не успел как следует завинтить крышечку.
– Вот это номер! – воскликнул Улас. Гости зашевелились.
– Так! – словно топором обрубил Алберт. А Зирап только глупо хмыкнул. Актриса медленно допила свой бокал и поставила его на стол. Ошеломленная Ирена привстала в кресле. Только Расма продолжала сидеть неподвижно, словно не замечая того, что творилось вокруг.
Калвейт неторопливо повертел в руках крышечку, потом положил ее рядом с телефоном и, как бы размышляя вслух, констатировал:
– Значит, позвонить нельзя…
Рандер, нахмурив лоб, кивнул и положил трубку на рычаг. Калвейт взял ее и попытался привинтить крышечку на место.
– Расма, скажите, пожалуйста, – спросил Гирт, – когда в доме последний раз пользовались телефоном?
Хозяйка словно очнулась от оцепенения и, подумав, тихо ответила:
– Наверняка не скажу. Сама я довольно давно никому не звонила… Но припоминаю, что сегодня днем Юрис как будто разговаривал.
– С кем?
– Этого я не знаю.
– Он сам звонил или ему позвонили?
Расма покачала головой:
– Тоже не знаю. Слышала только, когда шла по коридору, что он говорит по телефону.
