еще не видели.
– Да, Лопата крепкий парень, – сказал я.
– Но с троими ему было не справиться, – ответила она.
– Нет.
Некоторое время мы сидели молча. Потом я снова посмотрел на нее:
– Конечно, от слов мало проку, но я надеюсь, что он поправится.
– Зачем Скотчи понадобилось его калечить? Он бы заплатил. Он всегда платил! – воскликнула она.
Теперь я понял, в чем дело. Она думала, что с Лопатой расправился Скотчи, что я лишь помогал ему… Что ж, я не стал ее переубеждать.
– Скотчи думал, что Лопата завалил нашего Энди, – сказал я, решив, что от Скотчи не убудет, если она станет считать виноватым его.
– Но он ничего такого не делал, – грустно возразила она.
– Да, я знаю, – вырвалось у меня.
У нее на щеке синел внушительных размеров синяк – это Скотчи ударил ее рукояткой револьвера. Волосы у миссис Лопаты были короткие, светлые, и это шло ей куда больше, чем нелепый черный парик, который был на ней вчера. Парик был ей совершенно не к лицу…
Мысль, как это часто со мной бывает, самопроизвольно облеклась в слова.
– Вы, случаем, не еврейка? – спросил я.
– Нет. А почему вы спросили?
– Вчера вы были в парике.
– Это он придумал, – объяснила она, ткнув пальцем в дверь палаты за спиной.
– Лопата? – удивился я.
Она кивнула, потом покачала головой.
– Я постригла волосы, а ему не понравилось, и он сказал, что заставит меня носить парик, пока они не отрастут, – объяснила она.
Говорила она серьезно или шутила? Я терялся в догадках. Больничная обстановка к шуткам вроде бы не располагала, и я взглянул на нее повнимательнее. Жена Лопаты показалась мне совсем молодой, она была младше мужа лет на десять. У меня сложилось впечатление, что она принадлежит к иному, более высокому социальному кругу, и я спросил себя, как они встретились, как сошлись… Сейчас я думал, что записной выпивоха Лопата и его сдержанная, мягкая жена не особенно подходят друг другу, но с другой стороны, любовь не разбирает…
– Но почему парик черный? – спросил я. Она рассмеялась:
– Его спросите.
– Он, значит, просто пошел и купил эту штуку? – уточнил я.
– Не знаю, – ответила она и снова засмеялась.
– По-моему, он просто ненормальный, – сказал я. – Без парика вам гораздо лучше.
– Вы так считаете?
– Никаких сомнений.
Она прикусила губу и вздохнула:
– Не понимаю, почему вы с Фергалом слушаетесь Скотчи, ведь он – настоящее чудовище, психопат. Тупость какая-то.
Я и не подозревал, что она знает нас настолько хорошо. Раньше я с ней не встречался, это точно, но, быть может, она видела нас в «Четырех провинциях» или еще где-нибудь. Расспрашивать ее я, однако, не стал, и минуту или две мы сидели молча.
– Пойдем отсюда, – сказала она наконец.
– Я бы рад, только я не знаю, куда идти. Никак не могу найти выход. Я торчу здесь чуть не с самого утра – зашел выписать рецепт, и вот чем все кончилось.
Она слабо улыбнулась.
– Посадите меня в такси, – сказала она.
С этими словами она встала. Я тоже поднялся, и она повела меня к выходу.
– Я слышал, Лопату выпишут не раньше Рождества, – сказал я.
– Кто это сказал?
– Не помню. Кто-то говорил.
– Его выпишут через пару недель. Он крепкий парень и должен скоро поправиться.
– Угу.
Пока мы стояли на улице в ожидании такси, она достала из сумочки золотистую пачку сигарет и предложила одну мне.
