11
В эту ночь Ульвару приснился крайне неприятный сон. Он был замурован в какую- то отвратительную стену. Густая, тяжелая масса плотно облепляла его тело, склеивала его пальцы, так что когда он пытался высвободиться, клейкая масса вытягивалась в длинные, тягучие нити.
У него вырвался вопль ужаса, потому что сзади к нему приближалось с пугающей решимостью какое-то неописуемо мерзкое существо, готовое в любую минуту наброситься на него.
А Ульвар отчаянно пытался выбраться из клейкой массы, в которую был замурован, сердце его готово было вырваться из груди от невероятных усилий…
— Ульвар! Ульвар!
Кто-то тряс его до тех пор, пока он не проснулся.
Открыв глаза, он уставился в озабоченное лицо брата.
— Почему ты кричишь как безумный, Ульвар?
— Не вмешивайся не в свое дело, — прошипел он в гневе, чувствуя, что весь обливается потом и что постель под ним мокрая.
— Я просто хотел помочь тебе выбраться из кошмара.
Ульвар встал, чтобы переменить белье. Повернувшись спиной к брату, он дал ему понять, что не желает вести разговор дальше.
Потому что теперь он интуитивно понял, кто преследовал его. Это должен был быть Тенгель Злой! Возможно, он хотел сказать Ульвару что-то важное. Но этот глупый, никчемный…
Он замер, держа в руках простыню.
Возможно, Тенгелю Злому он понравился! Возможно, он был выбран своим злым предком для выполнения важного поручения. Одно он знал наверняка: Тенгель Злой был грозным союзником. Он был настоящим чудовищем.
По спине Ульвара снова заструился пот, и он невольно поежился.
С этого дня Ульвар изменился.
Он и раньше доставлял всем неприятности, представляя собой явную опасность для окружающих. Но все это было просто «грохотом пустой бочки».
Теперь же он стал просто неуправляемым. Все устрашающие черты, присущие меченым, вышли наружу.
Он достаточно начитался уже истории Людей Льда, он не хотел больше тратить на это время. И неважно, что он так и не добрался до описания того, как были вызваны из потустороннего мира призраки. Ведь ни Хейке, ни Винга не оставили записей надлежащих ритуалов, так что он ничему не смог бы научиться. Он знал также, что ему не добраться до сокровищ, поскольку они хранились не на Липовой аллее или где-то поблизости. Однажды ему удалось подслушать, что сокровища эти находятся в каком-то банковском сейфе в городе. Разумеется, никто не рассчитывал на то, что он услышит эти слова, но он не пропустил мимо ушей ни одного слова. Еще он услышал о том, что никто из посторонних не может проникнуть в секретное помещение, где стоят сейфы.
По части открывания замков Ульвар был большим специалистом. И открыть сейф было бы для него пустяком.
Но теперь перед ним стояла другая цель: сослужить службу своему страшному господину. А это можно было сделать лишь с помощью флейты.
Вот черт! Это было вовсе не так легко!
Ульвар до изнеможения размышлял об этом. Он безнадежно уставился на свесившуюся над канавой иву. Дело уже шло к рождеству, кору снять в такое время года было невозможно. И, кстати, на такой простенькой флейте он мог бы взять лишь две жалкие ноты: одну при закрытом отверстии, и другую при открытом.
Да и что это были бы за звуки! Сплошной скрежет!
Однажды утром Вильяр пришел с Липовой аллеи и спросил, не найдется ли у него время поставить с ним сети на озере. Они издавна рыбачили там, когда им принадлежал еще Элистранд, расположенный на берегу. Ульвар был вовсе не расположен к этому и с удовольствием послал бы Вильяра к черту. Но ему все равно нечего было делать. На озере он, по крайней мере, сможет поразмышлять в тишине.
Поле, по которому они шли, было покрыто снеговой жижей, и Ульвар, шлепая по мокрому снегу, оставлял за собой глубокие, тут же наполнявшиеся водой следы. Он приноровился ставить сети в одиночку, он делал это уже много раз. И тогда весь улов делился поровну между Липовой аллеей и домом Малин. Марко дома не бывал, он посещал теперь гимназию и рано утром уходил на весь день.
Озеро было тихим и пустынным; других рыбачьих лодок пока не было. Он без труда разбил ледяную кромку вокруг лодки и отчалил от берега.
Когда он ставил уже последнюю сеть, с ним кое-что произошло.
День был пасмурным, и облака так низко нависали над озером, что казались тяжелыми сгустками тумана. Но вряд ли это могло объяснить происходящее.
Ульвар нервозно огляделся по сторонам. Поставив последнюю сеть, он сел на банку.
Откуда взялся этот непроницаемый туман? Были ли это облака? Или это были водяные испарения?
Внезапно его накрыло темное облако. Теперь он совершенно ничего не видел, хотя до этого берег просматривался во всех направлениях. Туман клубился над водой, обволакивая его со всех сторон.
Он схватился за весла, но так поспешно, что одно весло скользнуло по поверхности воды и снова легло на борт лодки. Он тут же сложил весла и сел неподвижно, сложив на коленях руки.
И тут он понял, что в лодке у него пассажир.
Туман еще более сгустился, так что теперь он едва мог различить контуры фигуры, сидящей на корме.
Душа его наполнилась неведомым ему ужасом. Он знал, кто это. И он знал также, что все это — лишь вызванное усилием мысли видение. На что, в таком случае, способен реальный Тенгель Злой?
Он попробовал побороть в себе панику, схватился за борта лодки, хотя ему страшно хотелось выпрыгнуть за борт и плыть что есть силы прочь.
Он весь дрожал, к горлу у него подступил клубок, он чувствовал, как горячая моча течет по его ногам. Его охватила страшная слабость. Он готов был выть от страха и ничего не мог с собой поделать.
От существа, сидящего на корме, исходил отвратительный запах. И, несмотря на густой, темный туман, он все же мог различить что-то вроде зловонного облака, окутывающего незванного пассажира.
Чужие мысли, чужая воля овладели теперь Ульваром. Ни одного слова не было произнесено, ни одного звука не было услышано, если не считать жалобного повизгивания самого Ульвара, тем не менее, он получил приказ, настолько четкий и суровый, словно каждое слово было выжжено на нем клеймом или громогласно произнесено у самого уха. Но это были не слова, а только мысли.
«Ты — мой ученик, последователь и раб! Ты должен целиком и полностью подчиняться моим приказам.»
— Д…д…д…да, — заикаясь, произнес Ульвар, едва не теряя сознание от страха и слабости.
И в голове у него сложилось следующее сообщение: «Моя собственная флейта
