возраста, или чуть моложе, и плакала так, что при взгляде на нее у Ингрид чуть не разорвалось сердце.
— Милая, что случилось? — спросила она, садясь рядом.
Девушка отвернулась, пытаясь сдержать рыдания.
— Послушай, мне сегодня тоже не очень-то весело. Давай попробуем утешить друг друга? Иногда человеку становится легче, когда он послушает о чужих горестях.
— Мне уже ничто не поможет, — всхлипнула девушка. — Моя душа пропала. Она осуждена на вечные муки в аду. Но это еще не самое худшее!
— Что же может быть хуже этого? — Мысль показалась Ингрид смешной. Сама она меньше всего тревожилась об адских муках.
— Я… — начала девушка. — Нет, я не могу сказать, это слишком ужасно! У меня большое горе!
И снова поток слез.
Но Ингрид успела заметить на платье девушки два мокрых пятна, которые, судя по всему, были не от слез.
— Ты недавно родила? — спросила она у девушки.
От удивления девушка перестала плакать и уставилась на Ингрид.
— Откуда ты знаешь?
Потом посмотрела на свою грудь и смутилась.
— Посмотри на меня, мы с тобой в одинаковом положении, — сказала Ингрид.
— Мы с тобой? Ничего подобного. Ведь я убила своего ребенка!
Ингрид онемела. Голова у нее пошла кругом, и она долго не могла ничего сказать.
— Я тебя не осуждаю, — сказала она наконец. — Я могла бы сделать то же самое… До того, как мой мальчик родился. Но я нашла выход и устроила все так, чтобы ему было хорошо. Расскажи мне, что ты сделала.
— Я этого не хотела, — всхлипывая, сказала девушка, уткнувшись лицом в плечо Ингрид, которая радовалась, что в такую рань улицы почти пусты и их никто не слышит.
— Я знаю, что у тебя не было злого умысла, — утешала она девушку. — Но ты была в отчаянии, правда? В этом мире любовь считается смертным грехом.
«Я не имею права так говорить», — подумала она. — Ведь я ни капельки не любила Дана, так же, как и он меня».
Однако ее слова как будто немного успокоили девушку. Девушка была маленькая, хрупкая, с легкими детскими кудряшками. На ней было бедное платье, ее миловидное личико распухло от слез.
— Как тебя зовут?
— Стина.
— А меня — Ингрид. Рассказывай, Стина!
«Вряд ли я смогу утешить ее, ей гораздо хуже, чем мне, но иногда человеку становится легче, когда он может поделиться своим горем».
— Сразу, как родила, я отнесла свою девочку одной женщине. Мне сказали, что моей дочке там будет хорошо. Я отдала этой женщине все деньги, какие у меня были.
Ингрид насторожилась.
— Сколько ты ей заплатила?
Стина назвала сумму, которая была в десять раз меньше того, что заплатила Ингрид.
— Как зовут эту женщину?
— Не знаю. Мне было велено прийти поздно вечером, и я была у нее вчера, она живет там, в развалюхах.
Ингрид глубоко вздохнула.
— Ты не слышала, там не плакал ребенок?
Стина подняла на нее глаза.
— Слышала. Кто-то хныкал в соседней комнате.
Даниэль всегда хныкал, а не кричал.
— Это был мой сын! — вскричала Ингрид. Глаза у Стины округлились от удивления. — Я там тоже была вчера, но не так поздно, как ты. И что же ты сделала? Забрала свою дочку обратно?
— Ах, почему только я этого не сделала! Сегодня утром я слышала разговор двух женщин на базаре, он тут поблизости. Они о чем-то перешептывались и все оглядывались по сторонам, я услышала только слово «ангельщица»!
Стина опять разразилась рыданиями.
— Ангельщица? — безжизненным голосом переспросила Ингрид. — Что это значит?
— Как, ты не знаешь? Так называют женщин, которые поставляют на небо ангелов, они покупают детей, а потом делают из них ангелочков. Но я не знала, что и она тоже из них.
Ингрид похолодела от ужаса. Она едва дышала, перед глазами у нее стояло маленькое личико, не больше ее ладони, и две трепещущие в воздухе ручки.
Она решила действовать немедленно.
— Пойдем! Нельзя терять ни минуты. Может быть, наши дети еще живы. Только бы это было так! Но если мы опоздали, госпожа Андерсен узнает, на что способны отмеченные печатью Людей Льда! «Царство небесное!» Она мне даже не солгала!
Ингрид быстро подняла Стину на ноги. Та со страхом смотрела на перемену, произошедшую с ее новой подругой — желтые кошачьи глаза метали молнии, рыжие волосы воинственно сверкали на солнце.
— Что мы можем?.. Она нас даже не впустит… — запинаясь, сказала Стина.
Это была правда. Но Ингрид Линд из рода Людей Льда не ведала страха, когда речь шла о жизни ее близких. А сейчас в опасности была жизнь Даниэля! Маленького, невинного Даниэля, которому она хотела только добра!
Она побежала по улице, таща за собой испуганную Стину, которая была не в силах противиться ей.
Наконец Ингрид увидала двух караульных. Они были одеты в платье простых горожан, но имели знаки отличия. Ингрид, не колеблясь, подошла к ним, держа за руку дрожащую Стину.
Караульные высокомерно повернулись к ним, но яркая красота Ингрид заставила их встрепенуться. Мужчины всегда на меня так смотрят, подумала она. И в глазах у них появляется странный блеск.
— Мы просим прощения у почтенных стражей закона, — быстро проговорила она, — но мы нуждаемся в вашей помощи, и немедленно. Речь идет о жизни двух новорожденных, правда, сейчас рассказывать все подробно нет времени. Короче, мы обе родили детей, не будучи замужем, но убивать их не хотели. Вчера вечером мы отдали их одной женщине, однако теперь у нас возникли подозрения, что она ангельщица. Стина услыхала на базаре, что ее так называли. Я нашла Стину в слезах возле церкви. Раньше мы не были знакомы. Мы верили, что эта женщина отдаст наших детей в богатые дома бездетным супругам.
Выслушав ее, караульные нахмурились.
— Постойте, — сказал более строгий из них. — Ты слышала, как эту женщину назвали ангельщицей? Кто ее так назвал?
— Не знаю, — всхлипнула Стина. — Это было на базаре.
— Гм-м…
— Пожалуйста, поторопитесь, — нетерпеливо взмолилась Ингрид. — Может, наши дети еще живы!
— Не надейтесь. Если она и в самом деле ангельщица, она уже успела разделаться с ними. Как, вы сказали, ее зовут?