— Госпожа Андерсен.
— Ах вот это кто! — второй караульный заметно оживился. — А мы-то не понимали, где она взяла деньги, чтобы купить большой дом. Идемте! Пора разобраться с этой особой! Только не надейтесь застать там своих детей, их вы больше никогда не увидите!
Ингрид боялась, что он прав. Стина опять заплакала. Тем временем все четверо самой короткой дорогой спешили к дому госпожи Андерсен.
— Именем закона откройте! — крикнул один из караульных и забарабанил в дверь.
Соседи быстро высунулись из своих дверей и также быстро спрятались обратно, оставив, однако, двери приоткрытыми. Никто не хотел вмешиваться в разбирательство, которые собирались учинить караульные, но все надеялись, что наконец-то эта задавала, госпожа Андерсен, получит по заслугам! Видно, неспроста к ней тайком по вечерам так и шастали люди.
Изнутри доносились странные звуки.
Все четверо прислушались.
— По-моему, она там задыхается, — сказала Ингрид.
— Притворяется! — заключил один из караульных. — Надо сломать дверь!
— А это по закону? — спросил другой, для которого закон значил больше, чем сострадание.
— Речь идет о человеческой жизни! Но, конечно, не этой старой карги, госпожи Андерсен! — возразил ему сердобольный караульный.
Законопослушный караульный глянул на девушек, в его взгляде отразилось все, что он о них думал. А не арестовать ли вместо госпожи Андерсен этих двоих? Нечего плодить никому не нужных детей!
Но тем не менее он помог взломать замок, и оба караульных вломились в комнату. Девушки последовали за ними. Ингрид с трепетом ожидала увидеть самое страшное.
Госпожа Андерсен лежала на широкой грязной кровати. Лицо у нее посинело, она с трудом хватала ртом воздух, прижав руки к груди, словно хотела что-то сорвать с себя.
— Она больна, — сказал сердобольный караульный.
Мадам Андерсен невнятно произнесла несколько слов.
— Заберите это, заберите! — послышалось караульным и девушкам.
«Силы небесные, это же корень мандрагоры», — подумала Ингрид, увидев, как госпожа Андерсен опять пытается что-то сорвать с себя. Ингрид подошла к ней, встала так, чтобы никто не видел, что она делает, положила руку на ключицы госпожи Андерсен и что-то пробормотала.
Госпожа Андерсен вздохнула и застонала от облегчения.
— Мне казалось, что огромный паук хочет задушить меня своими лапами! — проговорила она. — Я лежу здесь со вчерашнего вечера. Не могла даже крикнуть, чтобы позвать на помощь.
Она села в кровати и только тогда увидела, кто к ней пожаловал.
— Что вы здесь делаете, девушки? Вас забрали караульные? Почему вы пришли сюда?
Голос ее поднялся до крика.
Никто не успел и рта раскрыть, как она быстро затараторила:
— Вот уж неблагодарные, так неблагодарные! Я помогла этим девкам пристроить своих выродков в приличные дома, взяла с них за это сущую безделицу, можно сказать, старалась себе в убыток, а они являются сюда в сопровождении стражей закона и тревожат старую, больную женщину…
— Сдается мне, одна из девушек только что спасла вам жизнь, — перебил ее сердобольный караульный.
— А как она это сделала, вы спросили? — заголосила госпожа Андерсен. — Тут не обошлось без колдовства.
— У нас нет времени на пустые разговоры, — в тревоге сказала Ингрид. — У вас разыгралась грудная жаба на почве угрызений совести. Что вы сделали с нашими детьми? — В голосе Ингрид звучал страх.
— Ваши дети? — глаза мадам Андерсен забегали по сторонам. — Я их уже отдала. Вчера вечером их у меня забрали.
Ингрид забыла всякую осторожность. Она уперлась коленом в кровать и опрокинула госпожу Андерсен на подушки.
— Ты лжешь! — крикнула она, сверкая глазами. — Говори, где они, или я…
К счастью, она сдержалась и не произнесла того, что хотела: «Или я превращу тебя в собачье дерьмо!»
— Тихо, тихо, — сказал караульный. — Говорите, где дети?
— Клянусь вам, я ничего им не сделала. Клянусь Богом!
Голос ее звучал очень искренно.
— Будем искать!
Мадам Андерсен быстро вскочила.
— Нет, нет, я вспомнила! Я хотела переодеть их во все чистое до прихода новых родителей. Но тут у меня началось удушье, а дети тем временем исчезли. Их украли!
— Поищите в сарае! — крикнула с крыльца одна из соседок.
Она не успела ничего прибавить, как Ингрид, Стина и один из караульных были уже во дворе. Другой остался сторожить бушевавшую госпожу Андерсен.
Найти сарай оказалось легко. Соседи высыпали во двор и охотно им помогали.
Ингрид еще издали услыхала плач грудного ребенка.
— Один во всяком случае жив! — воскликнула она в волнении. — Слышишь, Стина, один из них жив!
Стина дрожала всем телом.
— Если у нее не было других детей, кроме наших!
Караульный сбил замок и распахнул двери сарая. И тут же отпрянул назад.
— Ну и вонища! — Он зажал нос рукой.
— Вот откуда шел этот запах, — сказала одна из соседок. — А мы-то думали, что тут где- то сдохла кошка.
Ингрид была уже в сарае. Там на грубо сколоченном столе лежал грудной ребенок, крохотный, посиневший от холода и голенький, волосиков на головке у него не было.
— Это твоя дочка, Стина? — спросила она, помертвев от ужаса, потому что ребенок был только один.
Стина подбежала и схватила дочку на руки.
— Девочка моя! — рыдала Стина. — Больше я тебе уже не оставлю!
— Это называется «переодеть в чистое»! — сказал караульный и поднял какой-то предмет, который постарался спрятать от Ингрид. — В жизни не видел подобного ужаса!
Ингрид чувствовала, что вот-вот потеряет власть над собой.
— Даниэль! Где мой Даниэль? — металась она, не в силах собраться с мыслями и приступить к поискам сына. — Где Даниэль?
Это было самое страшное мгновение в ее жизни, она кляла свою глупость, безразличие и себялюбие.
— Твой? — спросил караульный, подавая Ингрид лежавший в углу сверток.
Дрожащими руками Ингрид схватила его и тут же услышала типичное для Даниэля хныканье.
У нее перехватило дыхание, и, поняв, что теряет сознание, Ингрид отдала ребенка обратно караульному, повалилась на старые мешки и закрыла лицо руками.
