Разговаривая с матерью, он держал в своей руке тоненькую ручку мальчика. Время от времени детская ручонка бессильно сжимала его ладонь, и Эскиль понимал, что это происходило, когда боль становилась невыносимой. При этом мальчик стонал.
Какое страшное испытание для матери!
— Поскольку его зовут Йолином, я полагаю, что ты была замужем за старшим сыном в семье, — сказал Эскиль. — Это имя переходило из поколения в поколение, не так ли?
— Да, это так, хотя и была замужем за вторым по счету сыном, Мадсом. Старший сын, Йолин, был… устранен.
Он вопросительно посмотрел на нее.
— Да, он был отправлен в сумасшедший дом. Он был явно ненормальным. Это ему принадлежал дом, что стоит наверху, но он был не в состоянии содержать его. И дом был отнят у него, но он продолжал слоняться поблизости, и Терье посадил его под замок. Это звучит жестоко, но он был в самом деле опасен!
— А муж твой умер?
— Да. Он был настолько глуп, что искал сокровища. Его нашли неподалеку от Йолинсборга с проломленным черепом. Когда мы переселились сюда, брат Йолин был еще на свободе. Говорили, что это он убил моего мужа, потому что тот отобрал у Йолина дом. Другие же считают, что это старый Йолин убил его. Во всяком случае, мне не хотелось жить там одной вместе с маленьким Йолином. И Терье разрешил мне переселиться сюда. Теперь ты понимаешь, почему мальчика окрестили Йолином? Старший из трех братьев не мог жениться. Младший тоже… — нехотя добавила она.
— Почему же? — вырвалось у Эскиля, прежде чем он смог подумать.
— В их роду было много мужчин, не способных… ты сам понимаешь, к чему. Терье один из них.
Эскиль почувствовал, что щеки его заливаются румянцем. Не надо было ему спрашивать.
А Сольвейг с горечью продолжала:
— Люди в деревне болтают обо мне и о Терье. А Терье только это и нужно, как я поняла. Он не может смириться с тем, что он не… мужчина. Ему хочется, чтобы про него говорили, что он настоящий греховодник! В действительности же он никогда близко не подходил к моей постели. Да я бы этого и не позволила. Я не желаю иметь дела с этим… жестоким… мучителем!
— Так почему же ты не уедешь отсюда?
— А куда? Денег у меня нет, Терье отобрал их еще в Йолинсборге. А здесь, с ним… Но смотри же! Мальчик открыл глаза!
Наклонившись над ребенком, она спросила:
— Йолин, тебе больше не больно? И впервые за много месяцев она увидела на лице мальчика улыбку.
— Нет, мне так хорошо!
И, прежде чем у матери потекли из глаз слезы радости, Эскиль сказал:
— Да, Йолин, мне кажется, нужно воспользоваться случаем и взять тебя на прогулку. Ты ведь давно не был на свежем воздухе, не так ли?
Йолин попытался подняться, но у него не было сил. Но Эскиль тут же приподнял его. Мальчик был почти невесомый.
— Достань ему одежду потеплее! Сольвейг принялась торопливо одевать мальчика. Она так волновалась, что руки не слушались ее.
— Нужно спешить, пока он не вернулся домой.
— И давно уже Йолин болеет?
— У него болит голова уже несколько лет. Но в последние месяцы ему стало намного хуже. Ему никогда не было так плохо.
«Это опухоль растет», — озабоченно подумал Эскиль.
Именно теперь ему хотелось быть колдуном из рода Людей Льда. Он давно уже понял, что не является ни меченым, ни избранным, хотя он и желал этого.
Если бы здесь сейчас был отец!
— Не забывайте, что действие лекарства временное, — сказал он, желая немного остудить радость обоих. — Конечно, я отдам вам все, что у меня есть, но тебе нужно быть экономной, Сольвейг. Не давай ему слишком большую дозу, это может быть опасно, я слышал это от отца. А ребенок еще мал…
— Стоит ли думать теперь о будущем, — лихорадочно произнесла она, надевая на мальчика шляпу. — Единственное, что имеет значение, так это то, что Йолин не чувствует боли.
Эскиль вынес его на руках на свежий воздух, под весеннее солнце. На свету Йолин зажмурился, и понадобилось время, чтобы глаза его привыкли к солнцу.
— Давай останемся на этой стороне дома, — нервозно произнесла она. — Тут он нас не увидит.
— Я слышал ночью его крики, — тихо произнес Эскиль. — И я слышал, что он говорил про мальчика…
— Хуже всего то, что мальчик тоже слышал его слова. И не раз. И это его страшно пугает.
— Вам нужно уехать отсюда, — прошептал Эскиль. — Поедем со мной через неделю!
На миг она ухватилась за его руку, словно за спасительную соломинку, но потом бессильно отпустила.
— Ты думаешь, что выйдешь живым из Йолинсборга? — спросила она. — После недели пребывания там?
— Но ведь не все же, кто жил там, погибли?
— Нет, не все. Но ты молод и достаточно глуп, чтобы отправиться в погоню за сокровищами, запомни это!
«Поэтому я и приехал сюда, — подумал он, — а всяким предрассудкам я не верю». И он уклончиво ответил:
— Дорогая Сольвейг, я только что прибыл сюда. И я ничего не знал о сокровищах. Единственное, что я хотел, так это насладиться фантастическим видом и тишиной Йолинсборга. И если до меня люди оставались в живых, попав туда, я тоже не погибну. Ты, к примеру, тоже жила там. И маленький Йолин. С вами же ничего не случилось!
— С Йолином как раз и случилось! Разве у него не повреждена голова? И ты думаешь, мне легко было прожить там целую зиму? Этот дом до смерти напугал меня, Эскиль. Но моему мужу, Мадсу, почему-то нужно было жить там. Он говорил, что у него своя теория на этот счет. Теория относительно местонахождения клада. Точно также говорили все те, кто искал сокровища. Об этом говорится в семейной хронике. К примеру, один дядя Терье собственноручно написал там: «Эльдафьорд, 22 июня, 1797 года. Сегодня я напал на след сокровищ». А следующая запись гласит: «Сегодня, 22 июня 1797 года, умер Свенд Йолинсон». Что ты скажешь по этому поводу?
— Это мог быть несчастный случай.
— Да, но так было не только с ним! И до, и после него. Они приходили туда и говорили: «Вот теперь я знаю, где находится клад!» И они были слишком жадными, чтобы рассказывать об этом другим. И вскоре после этого они погибали. Все те, кому Терье сдавал жилье — что стало с ними? Да, конечно, не со всеми… Ведь не все же прислушивались к болтовне о сокровищах, не все совались туда… Но находились мужчины — и женщины! — которые хвастливо заявляли: «У меня есть на этот счет теория…» И все они лежат теперь в земле. Мертвые.
