Со своего места поднялся Тронд:
— Как вам известно, я также пытался убить Тарье, и эта попытка была предпринята мною по прямому приказу Тенгеля Злого.
— Верно, — подтвердил Тарье. — Наш ужасный прародитель был единственным, кто понял мое предназначение. В связи с этим Люди Льда подвергались таким злосчастным испытаниям еще три сотни лет. Сейчас снова настало время. Натаниель, новый избранный, в тысячу раз сильнее меня. Будь уверен, Натаниель, я окажу тебе полную поддержку в борьбе.
— Знаю, — сказал Натаниель. — И высоко ценю это. Но ты все время следил за долиной Людей Льда. Расскажи нам, что ты знаешь о ней.
— Обязательно. Представляет интерес сообщение Суннивы о двух местах. У меня также создалось впечатление, что в долине спрятали не только сосуд с водой, а еще кое-что.
— Впечатление, говоришь? — спросила Тула. — Значит, ты также не можешь указать точные места?
— Туда не вхож никто, ни живой, ни мертвый. Колгрим был последним. Тенгель Злой охраняет их непробиваемой стеной своего мышления. Кроме того, там находится и его символический образ. Он достаточно действенен.
— Да, я совершенно не помню, где я встречала этого черта, — непочтительно произнесла Суль. — Я тогда была еще маленьким ребенком.
— Но ведь мы располагаем дневником Силье, — улыбнулся Тарье. — Карта там выполнена отлично.
Силье вся вспыхнула от гордости.
— Так как же мы достигнем этих мест? — спросил Тенгель Добрый.
— Честно говоря, дед, не знаю. Но существует одно соображение, к которому я со временем пришел там, в долине Людей Льда, деталь, которую, как мне кажется, вы не знаете. А она существенна.
— Какое соображение?
— Тенгель Злой не достигнет своей полной силы, пока снова не выпьет Зелья Зла, не воспользуется сосудом и не получит его в свое распоряжение.
Наступила мертвая тишина.
— Это же блестящая новость, — нарушила ее Дида. — Значит, в нашем распоряжении имеется дополнительное время. Отлично!
— Можно и так сказать, — заметил Тенгель Добрый. — Мы должны все четко спланировать. Я имею в виду, мы должны продумать, как воспрепятствовать его прибытию сюда. Значит, ты никогда не был вблизи сосуда, Тарье?
— Нет. Но я находился достаточно близко. Должен сказать, что окружающая местность с течением времени изменилась.
— Изменилась? Как?
На лице Тарье появилась гримаса отвращения.
— Не в лучшую сторону. Можно даже предположить, что сосуд лопнул.
— Это было бы хорошо, — произнесла Суль.
— Вряд ли. И все же я уверен, что этого не случилось. Зло, находящееся в сосуде в сжатом состоянии, отравило окрестности. Так я считаю, образно говоря. Не могу описать более подробно, что я почувствовал… нечто противное, отвратительное. Ощутил что-то на расстоянии. Не могу сказать точно, где находится источник этого зла.
— Тарье, мы благодарим тебя за то, что ты все эти три столетия исправно стоял на страже, — сказал Тенгель Добрый. — У тебя есть что-нибудь добавить?
— Сейчас нет. Может быть, всплывет что-нибудь позднее, по мере рассказов других.
— Я в этом просто уверена, — сказала Тула и попросила Тарье сесть на место. Его встретил Тронд. Он обнял Тарье со слезами на глазах. Они поплакали вместе немного.
— Я не был таким, Тарье, — воскликнул Тронд, — не хотел убивать тебя, на меня что-то нашло, и я не мог с этим бороться.
— Знаю, и никогда не обвинял тебя. То, что ты сейчас на стороне борцов против Тенгеля Злого доказывает, что ты был невиновен.
— Я пытался делать добро…
В разговор вступила Дида:
— Тронд один из наших лучших помощников.
Тула дружелюбно добавила:
— Высший Совет ценит тебя, Тронд, твою энергию и твои свойства лидера. Ты хотел стать солдатом и стал им. Ты поведешь отборные войска, которые мы создадим.
Тронд улыбнулся и горячо поблагодарил всех.
— Но помни! — предупредила Тула. — Поскольку ты станешь биться во имя добра, то и войска твои должны будут продвигаться вперед под знаменем доброты.
— Я уже получил урок, — горько произнес Тронд. — Но ведь многое будет, видимо, зависеть и от того, каков будет противник.
— Конечно! Это будешь решать ты сам.
Коль скоро они коснулись вопросов стратегии, Тула попросила трех Паладинов — Александра, Танкреда и Тристана — рассказать о своем опыте во время тридцатилетней войны. Позже что-то ведь можно будет использовать в разработке их плана. Они обещали сделать это с радостью.
— Юмор Танкреда может нам пригодиться во всех этих серьезных делах, — улыбнулась Дида.
У Сесилии не было повода появляться здесь, но отмеченные проклятием и избранные сожалели, что этой выдающейся личности нет с ними. На какое-то мгновение промелькнуло теплом и добротой лицо Маттиаса Мейдена, сидящего в зале на своем месте. И тут же все почувствовали тихое спокойствие и уверенность, которые наполняли все существо этого апостола любви к человеку. Поскольку ни Бранд, ни Андреас, ни Таральд, ни Ирмелин, ни Габриэлла не могли рассказать ничего существенного их вызывать не стали. Но тут подошла очередь одного из тех, кто сыграл определенную роль в роду Людей Льда.
Сын Тарье, Микаел Линд.
Тарье в первый раз после того, как держал на руках грудного ребенка, увидел свое дитя.
Тула сказала:
— Именно Микаела мы должны благодарить за то, что были записаны хроники рода. Он начал их писать, и мы с интересом следили за его работой. Микаел, ты не представляешь себе, какое огромное значение для нас имела твоя работа.
Скромный Микаел только радостно и счастливо улыбнулся.
Дида спросила его:
— Одно мне не ясно. Женщина в черном, жившая в лифляндском поместье была живым родственником той семьи, или же призраком Магды фон Стейерхорн?
— За точность не ручаюсь, — как бы извиняясь, рассмеялся Микаел.
— Но сам-то как ты думаешь?
— В душе моей сомнения нет, несмотря на все, что говорили другие — это была Магда фон Стейерхорн. Ее прикосновение вызвало во мне желание умереть, отравившее мою жизнь на все последующие годы. Писать сагу Людей Льда для меня стало наилучшим лекарством, очищающим душу. Этот труд и мой любимый сын, Доминик.
Габриэл сидел, открыв рот, и, не отрываясь, смотрел на великолепного Доминика, который встретил своего отца внизу в зале. Эти желтые глаза… Почему ему, Габриэлу, не дарованы такие же? Вот бы удивились в школе! Тула на подиуме сказала, что Доминик
