Граф фон Ленгенфельдт направился прямо к их столу.
— А вот и мои попутчики, — сказал он. — Могу я присесть?
Разумеется, его пригласили. Все были польщены его присутствием.
Мужчина был одет изысканно и элегантно, со сдержанным благородством, в руке он держал цилиндр, на шее у него был яркий галстук с булавкой. По сравнению с ним родственник Саги Марсель казался просто нищим. Марсель был похож на оборванного возвращающегося домой пилигрима, тогда как белокурый красавец походил на салонного льва.
Граф тоже направлялся в Норвегию, в Кристианию, но больше он ничего не сказал. О цели своей поездки он не обмолвился ни словом.
Саге пришлось еще раз сообщить о своем родстве с Марселем, поскольку граф был просто сражен их сходством. Казалось, это сообщение он воспринял с облегчением.
Говорил за столом, в основном, галантерейщик, выпивший перед этим пива. Время от времени граф пытался направить разговор в более интересное русло, чем болтовня о розовых бантиках и пройдохах-продавцах. Но торговец возвращался к своей излюбленной теме, независимо от того, о чем шла речь, своими пошлостями отбивая у всех охоту говорить.
Сага чувствовала на себе взгляд графа. И его взгляд красноречиво говорил, что он думает по поводу болтливого торговца.
Да, в поразительно красивых глазах графа было что-то дьявольское. Казалось, в этом человеке есть какая-то вторая натура. Он вел себя величественно и благородно, но Саге представлялось, что он играет роль. И трудно было сказать, что является его подлинным «я».
Выпитое пиво всегда оказывает воздействие на человека. Галантерейщик сник, язык у него стал заплетаться, рука его все чаще и чаще оказывалась на колене или на плече Саги, и в конце концов природа взяла свое: он встал из-за стола и, нетвердо держась на ногах, отправился по нужде, а потом лег спать.
Молодая пара тоже встала из-за стола, и Сага хотела последовать их примеру, но граф остановил ее.
— Посидите еще немного! — сказал он. — Мне было бы приятно поговорить с такой образованной дамой.
Сага вопросительно взглянула на своего троюродного брата, и тот кивнул. Она осталась, не видя в этом ничего плохого.
Разговор получился интересным. Мужчины были очень образованными, и Саге пришлось выкладывать все свои знания, чтобы не отставать от них.
Примерно через час граф сказал:
— Ты просто очаровательная девушка, Сага. Совершенно восхитительная. Но слишком бесстрастна, слишком серьезна. Иногда из тебя вырывается тепло, которое, я знаю, в тебе есть, но в следующий миг ты снова замыкаешься. Чего ты боишься?
Опустив глаза, Сага сказала:
— Я… На это есть свои причины…
— Не можешь ли ты сказать, какие? — поинтересовался граф. — Так хочется выманить из тебя твое тепло! Не правда ли, Марсель?
Марсель улыбнулся, помедлив с ответом, потом сказал:
— Да…
— Так расскажи же, Сага!
— Многое объясняется тем, что я недавно пережила развод по причине измены и потеряла веру в себя, но это не самое главное…
Ей очень хотелось рассказать им обоим обо всем. Они могли понять ее, и к тому же ей не с кем было поделиться своим беспокойством.
— Дело в том, что… я рождена для того, чтобы выполнить одно предназначение… И это делает меня такой сдержанной, такой жестокой и непреклонной.
— Ты вовсе не жестокая, — сказал граф. — Ты холодна, сдержанна, это верно…
— Возможно. И теперь я еду в Норвегию, чтобы выполнить это мое предназначение. Я не такая, как остальные…
— Да, мы давно уже это поняли, — мягко заметил Марсель.
— У тебя очень сильная аура, — вставил граф, желавший, чтобы его называли Паулем. — Да, я понял это, потому что сам не такой, как все.
— Да, я бы сказала, что ты весьма своеобразен, — согласилась Сага. Граф рассмеялся, ему понравился ее ответ.
— А теперь расскажи о своем предназначении, — попросил он.
— Это долгая история.
— У нас впереди целая ночь.
Помедлив, она сказала:
— Да, это ничего… я имею право рассказывать о Людях Льда…
— О Людях Льда? — удивился граф. — Где же я слышал об этом? Проклятый род! Продавшийся Сатане!
— Не Сатане, — поправила его Сага. — А самому Злу. Хотя христиане называют силы зла Сатаной… Но ведь Сатана — это нечто большее?
— Конечно, — кивнул темноволосый Марсель. — Христианский Сатана — это всего лишь фрагмент картины мирового зла.
Пауль ничего не ответил. Разговор, принявший такой оборот, был ему явно не по душе. «Может быть, он ревностный христианин…» — подумала Сага.
А может быть, ему не нравилось, что она была разведенной?
По крыше стучал дождь, было слышно, как во дворе бурлят потоки воды.
— Но вы не должны думать, что я продана злым силам, — испуганно произнесла она. — Моим предназначением является борьба со злом. Просто я еще не знаю, что мне предстоит сделать.
— Не могла бы ты рассказать нам немного о Людях Льда? — спросил Марсель.
В этом человеке чувствовалась огромная уверенность в себе. К тому же он был хорош собой, хотя и не обладал такой ослепительной внешностью, как граф Пауль. В сдержанно- скромном облике Марселя Сага черпала утешение для себя. У такого человека можно было искать защиту, хотя он и был беден.
В Марселе было что-то такое, что получившая суровое воспитание Сага не могла бы назвать чувственностью и что так привлекало ее, вызывало в ней беспокойство. Его светло- серые глаза на смуглом лице, улыбка, которую хотелось видеть снова и снова, — все это казалось ей неотразимым.
И Марсель был не виноват в том, что Пауль затмевал его своей внешностью, будучи настолько прекрасным, что перехватывало дух.
Натура Пауля была двойственной: архангел — и дьявол.
«И то, и другое — крайности», — с иронией думала она.
Но, не успела она начать свой рассказ о Людях Льда, как вошел кучер вместе со своим помощником.
— А вот и молодая фрекен, — сказал кучер. — Господа ведь тоже собираются в Норвегию?
— Да.
— А все остальные уже легли спать?
— Именно так.
— Тогда я боюсь, что принес плохие новости. Поездка в Норвегию отменяется.
— Почему же? — спросила Сага. — Я все равно поеду туда.
