встретить их, и было похоже, что они так же счастливы видеть его. Мужчина, такой красивый, что я не могла поверить своим глазам, высоко подбросил его на руках от радости. Наверное, это Марко, подумала я. Я никогда не верила в эту болтовню о черных ангелах, но теперь я уже не была так непоколебима. Удивительная, завораживающая игра черного эбенового дерева в его коже, эти глаза, которые, казалось, могли заглянуть по ту сторону времени и пространства… Наконец, я оторвала от него взгляд, чтобы посмотреть на остальных.
Один из них, несомненно, был ирландцем. Он казался смертельно больным! На лице его уже была печать смерти. А молодая девушка, которая так близко стояла радом с ним, наверняка была несчастная Тува. У меня сердце дрогнуло: насколько же может быть обделен человек. Божье создание. Другая женщина была просто завораживающе хороша собой, хотя черты ее лица на самом деле были вполне обычными. Непокорные светлые кудри обрамляли лицо, похожее на… Да, я просто не могла найти выражения лучше, чем в ней «сам черт сидит». Наверняка это была Халькатла. Габриэл утверждал, что она настоящая ведьма.
Вне всякого сомнения! Если ведьмы на самом деле существуют, то Халькатла — одна из них!
И еще Руне. Габриэл ничуть не преувеличивал, описывая его. Мандрагора… Я однажды видела мандрагору, которая хранится в университете в Бергене, и она меня напугала. Руне был похож на нее. Но в нем было что-то мягкое и доброе, чего не было у того волшебного корня.
Нет, что это я делаю! Стою у окна в ресторане и рассуждаю так, словно полностью поверила в историю Габриэла!
Но Асбьёрн сказал то же, хотя он и не слышал историю Людей Льда. Он потер глаза и поинтересовался:
— Может, я сплю? Эта публика не похожа на обычных людей, может, за исключением только одного. Того, кто кажется таким больным. Но остальные?
Мы вышли поздороваться. Я обратила внимание на то, что большинство из них не протягивали руки, представляясь. Просто почтительно здоровались, наклоняя голову и слегка улыбаясь. Нас с Асбьёрном очень благодарили за то, что мы так быстро доставили Габриэл в Опдаль. Улыбка Марко запала мне в самое сердце, я никогда ее не забуду. Никогда! Он сказал, что мы будем вознаграждены за нашу помощь, не какими-то конкретными подарками, но что он позаботится о том, чтобы то, что мы сделали, не было напрасным. Не знаю, из-за того ли, что он это сказал, или нет, но с тех пор у нас все идет хорошо. И мы наверняка двое самых счастливых людей в Норвегии. Нам все удается, с того года мы живем безбедно. И я не преувеличиваю.
Мы распрощались у входа в гостиницу. Асбьёрн и я должны были как можно скорее возвращаться домой в Валдрес, потому что я, наконец, почувствовала то, о чем мне следовало бы подумать раньше: эта поездка совершенно вымотала меня. Теперь я и вправду ощущала, что у меня недавно была операция. Причем так сильно, что мне стало даже немного не по себе.
Если бы не это, я, возможно бы, спросила, нельзя ли и нам с ними, чтобы посмотреть, как все будет. Но я отказалась от этой идеи.
Стало ужасно тоскливо, когда я видела их маленькие фигурки, исчезающие вдали.
Мне суждено было встретить моего маленького друга еще раз. Но рассказ об этом еще впереди.
10
В ночь, предшествующую появлению Габриэла в Опдале, произошло много всего интересного.
Халькатла в сне не нуждалась. Но до чего же здорово было иметь собственный номер в гостинице! По правде говоря, ей следовало бы разделить его с Тувой, но было неплохо, что подруга взяла на себя заботы о больном Морагане. Халькатла чуть хмыкнула про себя.
Она ходила по комнате и трогала незнакомые предметы, без устали вертелась перед зеркалом, в котором отражалась в полный рост, с восторгом то открывала, то закрывала краны в ванной — хотя купаться не собиралась — или прыгала на мягкой кровати.
Халькатла на всю катушку использовала все, что могла взять от жизни в те напряженные дни, которые неожиданно выпали ей после совсем не удавшейся жизни много-много лет тому назад.
Большие окна, которые были теперь в каждом доме, завораживали ее с того самого момента, когда она вновь оказалась среди людей, пробудившись от своего многовекового сна. И сейчас она тоже подошла к окну в комнате и выглянула на улицу. Была ночь, но уже вот-вот должно было наступить утро, так что она прекрасно могла разглядеть все, что было снаружи. Она потрогала стекло, пытаясь понять, из чего оно, и ей была приятна его гладкая прохлада.
Внизу у гостиницы стоял Руне и рассматривал мотоцикл. Халькатла немедленно попыталась открыть окно и обнаружила, наконец, защелку. Немного повозившись, она распахнула окно.
Подумать только, что они только сейчас могут! В ее время не было ничего, кроме бычьего пузыря над оконным отверстием.
— Руне! — позвала она громким шепотом.
Он повернул голову и стал смотреть на окна второго этажа и, наконец, увидел ее.
— Поднимись ко мне, — загадочно прощебетала она. — У меня такой замечательный номер!
Руне помотал головой и вновь сосредоточился на мотоцикле.
— Ну, иди же сюда! Мне так одиноко!
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Тебе всегда одиноко, — сказал он, как бы подтверждая это самому себе. — И я знаю, каково это. Но нет! Марко это бы не понравилось!
Черт побери! Халькатла захлопнула окно. Но ведь эта проклятая ходячая добродетель — Марко — сейчас спит. А Руне и она, чужие в этом мире, обречены на бодрствование.
В ведьминых глазах Халькатлы зажегся дьявольский огонек. Хихикая от нетерпения, она снова посмотрела на себя в зеркало. Она была красива, по-настоящему красива, она и сама видела это. И эта красивая, простая туника была самой стильной тряпкой, которая у нее была когда-либо. Она совсем не похожа на мешковатые лохмотья, которые ей приходилось носить в долине Людей Льда. Она приподняла подол туники. Под ней ничего не было. Да, и там, внизу, она тоже была ничто. Ее никогда еще не любил ни один мужчина. Ей даже и близко от мужчины не довелось никогда побывать.
Марко был недосягаем и неприступен. Она это знала. Но Руне?..
Она была вынуждена сознаться самой себе, что Руне вызывает у нее чудовищное любопытство. Неужели он весь из дерева, или же у него…
Нет, она не будет произносить никаких нехороших слов, Марко все равно, так или иначе, влияет на нее. Но чувствует ли Руне что-нибудь, когда она рядом? Может, это у него деревянная палочка? Или же у него там вообще ничего нет? На этот вопрос она не могла ответить.
Но как раз сейчас она собиралась это выяснить!
Пока она все еще среди живых, ей надо найти себе мужчину. Внутренний голос подсказывал ей, что Руне едва ли тот, кто ей нужен, но, черт побери, другого-то никого нет!
Она тихо выскользнула из гостиницы.
Он все еще был во дворе. Сидел на корточках, прислонившись спиной к перилам.
— Халькатла, что это ты делаешь здесь на улице?
