Оглядевшись по сторонам, Эллен спросила:
— Скажи, здесь была какая-нибудь усадьба? Она заметила, что Натаниель весь обратился в слух. Воспользовавшись случаем, чтобы поговорить, мужчина сел на придорожный камень. Они последовали его примеру.
— Я понимаю, что вы не здешние? Конечно же. Странно, что вам известно это. Да, в самом деле, здесь был когда-то маленький хутор. Но это было очень давно. Очень, очень давно…
Достав свою трубку, он вытряхнул из нее пепел. Стало уже совсем светло, и Натаниель беспокоился за Эллен, которая слишком часто хлюпала носом. Но они не могли упустить шанс поговорить с местным жителем.
— Я слышал, в этих местах когда-то произошла жуткая история, — осторожно заметил Натаниель.
Крестьянин, судя по всему, был не из тех, кто верит слухам. С наслаждением вдохнув трубочный дым, он посмотрел через плечо в сторону долины. Потом указал черенком трубки в сторону деревни.
— Там, возле Стеглемоэна, которого уже больше нет, но который находился в лесу с другой стороны от дороги… там закончила свои дни Берит.
— Ее так звали? — спросил Натаниель. — Она была родом с этого хутора?
— Нет.
Эллен сидела молча. Неужели они теперь узнают всю правду?
— И что же там произошло? — продолжал Натаниель.
— О, эту историю рассказывают по-разному… Я многое мог бы рассказать о печальном конце Берит Тон. Каждый говорит об этом по-своему. Но лично я считаю, что эта история произошла в конце 1700-х годов. Говорят, что это был последний случай обезглавливания в Оппланде, хотя я в это не верю. Головы продолжали отрубать и после этого.
У Эллен начало покалывать сердце. Она в отчаянии смотрела на Натаниеля, словно спрашивая, не нужно ли идти, но он продолжал спокойно сидеть. Сглотнув слюну, она стала напряженно слушать.
— Видите ли, отрубленная голова торчала на шесте изгороди много-много лет в назидание остальным и, как это можно назвать сейчас, для сенсации.
«Кусочек дерева от этого шеста… — подумала Эллен, чувствуя дурноту. — И я держала его в руках! Кусочек того самого шеста! Этого я никогда не прощу Натаниелю!»
А крестьянин продолжал:
— Деды и прадеды многих здешних жителей видели эту голову с длинными черными волосами. Я сам встречал людей, которые видели ее, но когда я был ребенком, они были уже стариками и видели эту голову в детстве.
Так что это было очень давно. Все говорили об одном и том же страхе. Дети не осмеливались проходить мимо, потому что волосы развевались на ветру, а зимой, обледенев, стучали по изгороди. В те времена здесь проходила дорога на запад, до сих пор виден ее след… Позже хутор и сама долина получили название Долины Плача.
Последнее не совсем согласовывалось с предыдущим, тем не менее, общая картина начинала уже вырисовываться.
— Расскажи нам, что же произошло, это очень интересно, — сказал Натаниель.
Было ясно, что крестьянин вовсе не находит эту историю забавной, на лице его появилась сердитая гримаса, но он все же начал:
— Я перескажу вам ту версию, которая кажется мне наиболее правдоподобной. Но рассказ получится длинным.
— Если у тебя есть время, то и у нас найдется, — сказал Натаниель, и Эллен кивнула.
— Так вот, получилось так, что сюда пришли из-за горы двое шведских рабочих. Они остановились в усадьбе, называемой Нордре Тон. Им позволили жить там, пока они искали в горах руду.
Так вот, они нашли руду в скалах, неподалеку от Нордре Тон, прожив там все лето. Но потом один из шведов уехал, а другой остался, поскольку он немного приударял за хозяйкой усадьбы, фру Берит. Это была красивая дама и к тому же весьма легкомысленная, во всяком случае, она, как говорится, бегала за этим шведом. Люди начали болтать о них.
Знаете народную песню «Я смотрю на тебя в окошко»?
— Конечно, — разом ответили они.
— Ну так вот, эта поговорка произошла из здешних мест! Это слова из колыбельной, которую Берит Тон пела по вечерам своим детям.
Но эту песню она пела и своему любовнику, ведь вы, наверное, знаете этот текст.
Эллен потихоньку пропела:
Я смотрю на тебя в окошко,
Дорогой мой, любимый дружок,
Подожди за порогом немножко,
Уезжает мой муженек.
В этот вечер уедет далеко,
И его я не стану ждать,
Приходи, я, как тень, одинока,
За порогом не надо стоять!
— И так далее, с множеством куплетов, — сказала Эллен. — И в этой песне слышится предостережение.
— Еще бы! Когда ее муж уезжал, любовник приходил к ней. И вот однажды осенью, когда муж был в поле, она лежала в постели со шведом. И ей удалось уговорить его застрелить мужа. Тот так и сделал, и муж ее умер, упав на косу. Это место получило название Луг убийцы.
Не знаю, как им удалось скрыть это преступление, но никто ничего не заподозрил. Все считали, что он умер от раны, упав на косу, пулевого же ранения никто не заметил. А впрочем, я точно не знаю.
Но после этого убийства дела у любовников пошли плохо. После смерти мужа у нее стало туго с деньгами, поэтому они оба стали воровать и грабить в деревне. Шведа мучили угрызения совести, потому что он послушался и стал убийцей, между ними все чаще и чаще возникали ссоры.
В конце концов он пригрозил рассказать всем о краже, которую они вместе совершили.
Но вы знаете, как обычно бывает: тот, кто один раз совершил убийство, в следующий раз делает это легче. Берит больше не доверяла своему любовнику, хотя, как говорят, они были уже тогда женаты. И вот, когда он был в горах и плавил руду, она обманула его.
Дело было весной, и он остался ночевать под елью. Берит пришла туда и залила ему в ухо расплавленное олово.
Эллен вскрикнула и отвернулась. К горлу у нее подступила тошнота.
— Можете себе представить страдания этого бедняги. Но что, вы думаете, она сделала? Ей не хотелось ждать, пока он умрет, и она потащила его за волосы по земле — она тащила его так целых три километра, а он все это время кричал от нестерпимой боли. Она притащила его на самое дно долины, к озеру Рака…
Эллен и Натаниель кивнули. Натаниель был ужасно бледен, этот рассказ тяжело подействовал на него.
— И Берит утопила шведа в болоте.
В ту ночь по дороге проезжало двое мужчин из Вестланда. И они услышали ужасающие
