пожелала ему всего самого хорошего.
Герр Тенгель протянул на прощанье свою сильную руку. Его удивленные глаза смотрели на Йохана открыто и доверительно.
— Не забудьте принимать лекарства. И помните, что вы, герр Йохан, от природы человек слабый, подверженный заболеваниям. Спасибо вам, что разделили с нами наше простое пристанище. Мы были вам очень рады.
— Я тоже рад, — пробормотал он. Ему было трудно найти нужные слова. — Примите мою искреннюю благодарность за… уход.
Герр Тенгель протянул ему небольшую шкатулку из серебра.
— Возьмите ее и носите всегда при себе. Это амулет, он защитит вас от злых сил. Это вам от ведьмы, — засмеялся Тенгель. — Каких только ужасов там нет. Но я не верю.
Поколебавшись немного, Йохан принял подарок. Вот оно, вещественное доказательство, которого ему так не хватало. Великолепно! Как раз то, что нужно!
Парень почувствовал на себе взгляд Суль. Глаза призывно блестели, словно просили его о чем-то. Эти чудные зеленые глаза…
Суль порывисто обняла его, обвив руки вокруг шеи. Совсем еще ребенок. Он тоже обнял ее, может, немного крепче, чем следовало. На глазах у Йохана появились слезы.
Суль в последний раз взглянула на него. Глаза были грустные-грустные, полные безграничной скорби. Ее чувства передались и ему, стало трудно дышать. В груди что-то защемило, и он отвернулся.
Быстро попрощавшись, сел в двуколку. Кучер Гростенсхольма довез его до городской черты.
Герр Йохан не пошел сразу в Акерсхюс. Подождал, пока не скроется из виду двуколка. Потом зашел в ближайший трактир, там попросил бумагу и ручку и, отхлебывая из бокала с вином, решил заполнить протокол. Руки горели.
Он долго сидел так и думал. В груди начинало болеть все сильнее. После бокала вина он заказал еще бутылку. Надо признать, что в тот день он так ничего не записал.
На него нашла грусть, тоска. Его шатало, куда-то тянуло, охватила глубокая печаль. Лица плыли перед глазами — невинные детские лица, чистое лицо фру.
Все вместе они стояли на лестнице и махали ему на прощание. На редкость дружная семья!
О, ужас! Это орудие Сатаны. Он взял в руки амулет. Вещественное доказательство принадлежности к ведьмам.
Позади него, в небольшом алькове сидело трое мужчин. Он прислушался, и ему показалось, что он узнал один голос. Стал прислушиваться внимательнее. Мужчины обсуждали интересную тему.
Точно, они обсуждали работу служителей церкви, членов инквизиционного суда.
— … они наказали ее как следует.
— Как ее обнаружили?
— Соседка пожаловалась. Коровы перестали доиться.
— Да, тогда дело ясное. Как решили ее казнить?
— Воронкой.
Йохан наморщил лоб. Он часто выбирал именно этот вид казни. Любил ее больше всего. Воронку вставляли в рот виновного и наливали воду. Бедняга должен был глотать… Получался большой сосуд с водой…
Йохан вздрогнул всем телом. На него накатила тепла волна… голова закружилась… И глаза Суль. Такие печальные, молящие. Честь! Победа! И пустота. И все пропало. Словно голова отключилась.
Тут он услышал голос позади себя:
— Она долго еще жила на костре. Забавно смотреть…
Герру Йохану снова стало нехорошо.
Взяв ручку в руки, ответил на все вопросы отрицательно.
Он так сильно нажимал на ручку, что та чуть не сломалась.
Внизу он подписал:
«Мне не удалось найти ни одного свидетельства того, что в этом доме занимаются колдовством. За мной прислали из Дании. Дело спешное, я уезжаю уже сегодня».
Он шмыгнул мимо, так что сидящие рядом ничего не заметили; и вышел, расплатившись за вино.
На улице подозвал мальчишку.
— Слушай, не сходишь к главному судье инквизиционного суда с письмом? Это очень важно. Получишь от меня кругленькую сумму. И… подожди! Возьми-ка еще и вот этот амулет. Он из серебра и защитит, отведет от тебя злые силы.
Мальчик с радостью схватил амулет, письмо и деньги и обещал тотчас же отнести бумаги.
Герр Йохан удрученно вздохнул и вышел из города.
Корзинку с едой и одеждой он отдал встречному нищему. Свернул с дороги и пошел к фьорду.
Остановился на высоком холме и посмотрел на море. Прямо под ним о скалу бились волны. Волна!
Йохан обратился с жаркой молитвой к Богу, прося о прощении за все, что сотворил.
И прыгнул вниз.
Боли он не чувствовал.
А молодой Клаус, стоя на коленях на сеновале ленсмена, тоже молился. Он молился долго, тщательно подбирая слова.
— Боже, помоги мне, помоги, ведь они схватят меня. Суль наверняка уже обо всем рассказала. Они придут и схватят меня. Боже, укрой меня. Я ничего не хотел ей сделать… Я бы убил ее, задушил… Хотя нет, я не это имел в виду. Ты же знаешь, я никого не могу убить, даже муху. Помоги мне, научи, что делать. Моя жизнь разбита вдребезги, я уже никогда не буду счастлив.
Кто-то позвал его, и он воскликнул:
— Они уже пришли за мной. Где же мне спрятаться? Веревку бы мне, веревку, я б укрепил ее на балке потолка. Я повешусь…
— Ты давал жеребцу сено сегодня?
Клаус вздохнул, плечи опустились. На этот раз спасен. А потом? Зайдет еще раз или через раз и еще.
Суль танцевала. Она проснулась в полночь, в полную сверкающую луну. Луна была похожа на круг, сделанный из золота.
Она потихоньку выбралась из кровати, где спала вместе с Лив, и вышла на лужайку. В белой ночной рубашке и распущенными волосами, она была похожа на маленького сказочного эльфа, танцующего среди цветов.
Но привлек ее не лунный свет, ее заинтересовали тени от луны. Это был ее мир — мир, где все должно быть спрятано, и она пряталась сама и прятала свои вещи. Эти смешные люди, они придут к ней, только позови.
Но она этого делать не будет. Во всяком случае, сейчас. А через несколько лет посмотрим.
Она встала на лужайке и протянула руки к бледно-голубому свету.
— Прости меня, Ханна! Сама знаешь, что сейчас творится. Через несколько лет, они пролетят незаметно. Когда подрасту, буду служить тебе, нашему Господину. Я еще научусь. И встречу его. Как и ты, пойду твоими тропами к Ханс-фьелль. Навстречу судьбе.
