Маргит Сандему
Паромщик
1
Очень долго длился его сон…
Глубоко внизу в мрачном подземелье, на юге, вдали от жилья Людей Льда, Тенгель Злой открыл свои древние глаза.
Это происходило медленно, ему стоило большого труда приподнять веки, отяжелевшие от старости и покрытые серым прахом.
Наконец, собрав последние силы, он открыл их. Желтые зрачки с трудом привыкали к сырому полумраку, стелившемуся вокруг. Казалось, что Тенгель Злой отвык от света, но на самом деле зрение его было все так же зорко. Он направил свой взор вдаль, к покинувшим его Людям Льда.
Сон его в течение многих столетий не был ровным и одинаково глубоким. Время от времени он бывал потревожен. Кто-то из потомков пытался найти закопанный котел с водой в долине Людей Льда, и тогда приходилось напрягать все силы, чтобы защитить драгоценность. Спящий не мог пошевелиться. Глубокий сон сковал его мозг, неистовый бег мыслей замедлился, поэтому смертельно опасная воля не могла проявиться полностью. Но Тенгелю все же удавалось посылать в долину свой призрак, сотканный из полупрозрачных волокон тумана. Много раз плод его воображения бывал там, отпугивая излишне самонадеянных и дерзких.
Труднее всего пришлось ему в тот раз, когда в долину отправились Хейке и Тула. Хейке, один из могущественнейших потомков, один из тех, кто восстал против Тенгеля Злого, угрожал ему заклинаниями, оставшимися от первых Людей Льда. Это был тяжелый момент, поставивший под сомнение силу Тенгеля к сопротивлению. Но еще хуже стало, когда Тула, эта проклятая девчонка, натравила на него четырех демонов.
Отвратительное воспоминание!
После случившегося Тенгелю Злому пришлось долго отлеживаться в глубоком сне, чтобы снова собраться с силами.
Но разве он совсем не переживал мгновений удачи?
Его гадкие глаза скользили туда-сюда; медленно и с наслаждением устремлялся желто- серый взгляд в темноту в поиске более приятных событий среди мира воспоминаний.
Не все его избранные потомки оказались отступниками. (Тут перед наполненным ненавистью взором Тенгеля Злого снова на минуту предстал Тенгель Добрый, обративший проклятие вспять и поднявший презренных наследников против своего великого предка.)
Да, у Тенгеля Злого был повод для радости. Он многое помнил. Взять хотя бы того красавца, который много лет назад отрезал голову своей жене. Или вспомнить Колгрима, хотя из него ничего так и не вышло. Не считая, естественно, что он убил опасного Тарье, но ведь это сам Тенгель Злой управлял его поступками. Сельве тоже был подходящим человеком для Тенгеля Злого. А Ульвар! О, тот был, наверное, самым многообещающим. Проклятие! Из-за Ульвхедина весь этот лицемерный сброд оказался испорчен! И все же, Ульвар был хорош.
Флейты! Всякий раз, когда какой-либо потомок находил колдовскую флейту, росла сила и мощь Тенгеля Злого. Тула обнаружила одну такую, но помешала та дьявольская свора покойников, противостоявших Тенгелю. Но даже эта ее несовершенная, дилетантская игра на флейте помогла ему. Он взбодрился. Сил прибавилось настолько, что Тенгель начал открывать глаза. Сначала просто попытался слегка, а теперь вот сумел сделать это.
Он мигнул веками всего лишь единственный раз, только чтобы вновь пережить знакомое ощущение, и одно это незначительное движение подняло зловонное облачко пепельно-серой пыли в пустой комнате вокруг него.
Незатейливая игра на флейте разбудила его ровно настолько, чтобы он смог направить одного из своих глупых родственников к Эльдафьорду, где находилась собственная флейта Тенгеля Злого, которую он так постыдно потерял.
Эльдафьорд… Эскиль ведь уже был там. Тогда почти все было подготовлено, чтобы разбудить Тенгеля Злого. Руками самого Хейке, одного из самых сильных его противников. При этой мысли в черной душе Тенгеля заклокотал зловещий смех.
Но теперь пред его взором появилась
Шира, его смертельный враг.
И флейта, его драгоценная флейта!
Злоба резала его тело, словно множество ножей.
Нет, он не должен больше думать о стыде и унижении.
В душе он возрадовался снова. Ибо вспомнил, как у него однажды появился новый потомок. Звали его Ульвар, и был он верным последователем Тенгеля Злого. Ульвар нашел похожую флейту — по совету Тенгеля, конечно, — и даже одно это знание делало злобного праотца сильнее.