— Но нам нельзя надолго задерживаться, — крикнул он. — Время идет, а нам надо идти дальше.
Сисель всунула свою маленькую ручонку в папину ладонь.
— Можно мне остаться с вами? — протянула она жалобно.
— Мы ведь уже говорили об этом. Папа и мама отправляются в первую в своей жизни заграничную поездку. Нам надо немного побыть одним, ты пойми. Тебе придется пока пожить у дедушкиных сестер. Они наверняка добрые, а мы скоро вернемся.
Уве Мартинсен надеялся, что его тетки окажутся приятными. Он не видел родственниц с детства. Тогда он слегка побаивался их. Но это было давно; они наверняка оттаяли на старости лет. Уве было известно об оригинальности тетушек, ведь вся остальная семья с ними не общалась. Но Гури и он планировали разбить лед, оставив Сисель у бабушек (и избавившись от нее на время). Три очаровательные старушки…
Им будет так приятно заполучить малышку к себе в дом! Раз уж они живут в деревне и все такое…
Сисель больше не говорила о поездке. Все равно не поможет.
Вместо этого она начала бегать вдоль берега, пока родители сидели и отдыхали каждый на своем камне. Сисель была такая легкая и худенькая, что жара от палящего солнца не беспокоила ее. Она рассматривала всякие чудесные камешки на песке и бросала изредка какой-нибудь из них в протекавшую рядом воду.
Девочка нагнулась, чтобы ближе разглядеть что-то, блестевшее на дне, прямо у берега. Что бы это могло быть? Она опустила руку, почувствовала, как поток подхватил ее, но все- таки достала предмет.
Разжав кулак, она увидела, что это была просто монета со странным узором. Похоже на какие-то буковки или значки. Монета была в плачевном состоянии, вряд ли кто-то взял бы ее себе, но девочка тщательно вытерла ее о траву и положила в карман. Мама позвала дочку, и Сисель вернулась к родителям. Они снова продолжили свой изнуряющий путь вдоль берега.
— А ты уверен, что мы правильно идем? — спросила Гури своего мужа.
У него уже не было прежней уверенности.
— Должно быть, да, — сказал он с тяжелым сердцем. — Но, с другой стороны, мы теперь были бы уже на месте. Здесь все так переменилось с тех пор, как я был ребенком. Железная дорога и …
— Дурная голова! — фыркнула Гури. — Ну так спроси вон тех мальчишек возле лесопилки!
Они действительно сбились с пути. Лишь через несколько часов они снова вышли на нужную дорогу.
С некоторым недоумением они рассматривали дом на вершине холма. Уже опустились сумерки, ветра в этот вечер не было, и снова взошла луна. Ее изумрудный, струящийся свет освещал знакомый дом.
— Что за страшный замок с привидениями! — прошептала Гури. — Твои тетки действительно живут здесь?
— Адрес правильный. Но это хуже, чем я ожидал, — сообщил Уве. — Его не ремонтировали сотню лет.
Сисель ничего не сказала. Ее трясло от страха.
— Но ведь они охотно приглашали девочку, — Уве попытался успокоиться.
— Ну спасибо, если ты называешь это «охотно», — ответила Гури. — «Девочка может приехать. Но мы рассчитываем, конечно, на скромное вознаграждение». И точка.
— Они же старые и наверняка бедные, — вступился за теток Уве. — Пойдем, внутри, должно быть, находиться приятнее.
Хриплый звонок прозвучал, когда потянули за шнур возле входа. Через некоторое время дверь приоткрылась на дюйм, не больше. Дверная цепочка была туго натянута.
— Добрый вечер, — бесстрашно поздоровался Уве, обращаясь к щели. — Это мы, привезли девочку.
Дверь медленно отворилась, и семью впустили в прихожую, обставленную черной мебелью и скудно освещенную старомодной лампой.
— Здравствуйте, здравствуйте, тетя… мм-м… Герд, давно мы не виделись! — произнес Уве.
Сисель уставилась на огромную камею и на два рыбьих глаза над ней. Тетя Герд с тусклыми, безжизненными волосами выглядела расплывшейся. У двери стояла такая же бледная, но более худая старшая сестра, Агнес. В комнате сидела пухлая младшая сестра Беата, она была поглощена пасьянсом и жевала конфеты.
— Проходите, — проквакала тетя Герд. — Поздно вы заявились.
Уве пролепетал что-то о том, как они заблудились, и после взаимных приветствий тетя Агнес отрубила:
— Деньги на стол, Уве! Твой отец всегда был небрежен с деньгами, так что лучше будет, если мы получим плату за девочку немедленно. После отпуска у тебя, наверное, не останется ни гроша. Я подсчитала почем нынче жилье и хлеб. К тому же мы вычтем за дрова, износ мебели и за другие убытки. И не забудь почасовую оплату для нас, ведь за твоей дочерью нужен присмотр. Двадцать пять крон будет вполне приемлемо, не так ли?
— Двадцать пять крон? — вскрикнула Гури ошеломленно. — За восемь дней? Нет, но…
— Да, мы можем потребовать и тридцать.
— Нет, спасибо, сойдемся на двадцати пяти, — вздохнула Гури.
Это был почти весь их бюджет на поездку.
— А где она будет жить? — поинтересовался Уве.
— Мы выбрали коричневый салон, — сказала тетя Герд. — У нас нет лишних спален, а в коричневом салоне стоит часть менее ценной мебели. Для нас будет лучше, если она будет спать там.
Мнение самой Сисель, естественно, не учитывалось.
— Но это не значит, что она сможет распоряжаться мебелью как захочет, — вмешалась тетя Агнес. — Это фамильные реликвии, и мы к ним сильно привязаны.
«Часть мебели» было слабо сказано, старухи явно поскромничали. Комната напоминала магазин с барахлом, которое антиквар уже не рассчитывал продать, там стояла мебель разных эпох в загадочных сочетаниях, и вычурные предметы сомнительной ценности занимали все свободное место. Уве прокладывал себе дорогу к расшатанной кровати, пробираясь между столами и стульями, этажерками и раскрашенными гипсовыми статуями.
— Здесь ты будешь спать, Сисель, — успокоительно сказал он девочке, но по ее полным слез глазам увидел, что вся эта затея оставить дочку в доме у теток оказалась ужасной ошибкой. Отец понимал ее, он и сам бы не стал здесь жить.
Гури отозвала его в сторону для разговора с глазу на глаз. Она выглядела недовольной.
— Неужели нельзя оставить Сисель у кого-нибудь другого?
Уве покачал головой.
— Слишком поздно.
— Теперь нам придется заночевать! — заявила Гури. — Из-за этого целый день пропадет. Но, по крайней мере, мы составим девочке компанию. Правда, в этой комнате мы не сможем остаться, здесь слишком мало места.
После множества жалоб и возражений сестры согласились, чтобы родственники легли в дальней комнате. Но вначале Уве поклялся заплатить за ночлег. Тетки утверждали, что это
