безобразные, но все же привлекательные мужчины, и прелестные женщины. Но Бенедикте не попадала ни в одну категорию из названных. Она была необычайно некрасивой женщиной, и таких было немного даже среди Людей Льда. Вильяр Линд знал только о трех: одна ведьма по имени Ханна, новорожденное дитя, которому они не позволили выжить, — и Бенедикте.
Но она вовсе не была уродиной! И как ему только могло такое показаться?
Внезапно Сандер обнаружил, что он уже долгое время сидит, как парализованный, уставившись на девушку и рассеянно лаская рукой ее плечи. Он сказал:
— Я никогда не думал, что все будет так, Бенедикте. Ты, должно быть, не поверишь, что я не просто обычный соблазнитель.
Но не таким ли как раз он был? Бессчетное количество девичьих лиц мысленно проплывало перед его взором — красивых, милых, покорных, вызывающих… Но все они сознательно желали участвовать в любовной игре, они знали, на что они шли.
Бенедикте была совершенно неопытна. Ей было страшно, она была преисполнена сознания серьезности момента, — по крайней мере так казалось Сандеру.
Его рука словно сама по себе легла ей на бедро, он попытался притянуть ее поближе. Бенедикте взирала на это, как заколдованная.
«Как же мне выйти из этой ситуации, которую я сам создал так опрометчиво, и при этом не обидеть девушку? — подумал Сандер. — Ведь если я пойду дальше, то ее разочарование впоследствии может стать во много раз сильнее».
По ее короткому, отрывистому дыханию он мог почувствовать, что она была так же возбуждена, как и он сам. Она сидела так напряженно, словно была из дерева. Теперь ему надо действовать решительно, но где взять силы для этого? В теле колотилась и пульсировала каждая жилка, а предмет его мужской гордости был тверд, как камень.
Здесь бы Сандеру отстраниться, отодвинуться с легкими, дружескими словами, но он не нашел нужных фраз, его язык не смог пошевелиться. Потому что Бенедикте наконец подняла глаза и смотрела на него, так доверчиво, беззащитно и умоляюще, что он сделал единственное, на что был способен: еще раз поцеловал ее.
Бенедикте увидела его рот совсем близко. Этот безупречно вылепленный рот с такими чувственными губами. Она хотела отстраниться, так как чувствовала, что больше не управляет ситуацией, но была не в силах пошевелиться. И сама того не замечая, скользнула ближе и ощутила, как его губы прикоснулись к ее губам.
Мысли путались, волнение в теле переросло в невыносимое возбуждение, но вместе с тем она почувствовала бесконечную тоску, словно бы увидев себя и Сандера сквозь призму вечности. Она видела Землю, медленно кружившуюся на протяжении миллионов лет, с пустынными лесами без людей и животных. Перед ней промелькнули народы, пришедшие заселить ее лишь на короткое время, только чтобы снова исчезнуть, а Земля вращалась дальше, пустая и покинутая в этом бесконечном мировом пространстве.
Она не могла до конца осознать невероятное — это Сандер целует ее! И он выглядит таким же, как и она, захваченным всей фантастичностью происходящего.
Бенедикте Линд из рода Людей Льда… «Бедняжка, она никогда не сможет выйти замуж… Никогда у нее не будет мужчины… Никогда не попадет в любовную историю, у нее не будет даже одной, единственной ночи любви». Так говорили дамы в Линде-аллее. И теперь она здесь!
Руки Сандера легли на ее плечи снова, осторожно и нежно обнимая их.
Она заметила, чего хотели эти руки. Они медленно и осторожно положили ее на кровать, и теперь девушка лежала, вытянувшись, рядом с Сандером. Одна его рука устремилась вниз, погладила ее по груди и скользнула ниже, на живот.
Бенедикте рывком села на постели.
— Нет! — крикнула она. Он снова был рядом, лицом к лицу с ней.
— В чем дело, Бенедикте? — спросил он ошарашено, но в то же время мягко и убеждающе. — Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого.
— Нет, нет, так нельзя, так не пойдет, Сандер.
— Почему?
Она закрыла лицо руками.
— Ах, ну как же ты не понимаешь? Я думаю, что ни одна девушка не пойдет на такое, не чувствуя себя… красивой. Чистой и притягательной и желанной. Я такая… безнадежная, и кроме того, мы целый день шагали, двигались, а мне хотелось бы быть вымытой, с чистыми волосами, свежей и… красивой! Я хочу, чтобы ты думал, что я прекрасная и хрупкая, а я не такая. Никогда у нас ничего не будет.
— Но, Бенедикте…
Она энергично покачала головой.
— Мне кажется, что это вот, ну… быть уверенной в себе и знать, что мужчина… соблазнен тобой, это самое главное в…
Она хотела сказать «акте любви», но нашла эти слова слишком торжественными и к тому же немного смешными. Поэтому закончила коротко:
— Ты знаешь, в чем.
Последние фразы она сказала, чуть не плача. Сандер взял ее голову в свои ладони, попытался окружить ее теплом, защитить, но он все же понимал ее.
— Я в точности знаю, что ты имеешь в виду, милый дружок. Потому что и сам не выношу мысли о том, чтобы быть грязным и неухоженным, но мы же ведь одинаково испачкались оба, к тому же здесь нет ни одной ванной, да и не так уж мы плохо выглядим! От нас ведь не пахнет, правда?
Она невольно улыбнулась, и он вытер ее слезы. Но он не сказал: «Я могу пойти к себе, если хочешь». Потому что он не мог идти, не мог найти в себе силы для этого. Его тело было так возбуждено, с таким пылом жаждало другого тела, что он с трудом мог говорить, едва сдерживая неуправляемую дрожь в руках. Должно быть, на него так действовала вскипевшая кровь Людей Льда.
— Ты всегда такой обходительный, — произнесла Бенедикте. — А я… я ничто. Только некрасивая, неуклюжая, толстая. Ах, как бы я мечтала сейчас иметь хоть немного приятных черт. Таких, на которые ты бы смог обратить внимание.
— Бенедикте, у меня никогда не было такого хорошего друга, как ты. И теперь я страстно желаю тебя. Я хочу тебя. Разве этого не достаточно?
— Ты, должно быть, пьян.
— Нет! Я никогда не чувствовал себя более трезвым.
В это она не верила, но с удовольствием слушала, как и что он говорит. Не в силах сопротивляться его легкому нажиму, она снова опустилась на кровать, словно отвечая этим движением на его нежные слова. И теперь она лежала совершенно спокойно, пока он осторожно, осторожно и с явным самообладанием целовал ей щеки, подбородок и шею, а его пальцы расстегивали блузку.
«Он дотрагивается до меня, — подумала она ошеломленно. — Руки Сандера обнажили мою грудь и гладят живот под блузкой. Здесь, рядом со мной, Сандер, и он, кажется, целиком и полностью владеет собой».
Ее дыхание было прерывистым, словно она купалась в холодной воде. Она лежала в таком оцепенении, что ныли напряженные мускулы.
«Теперь он пододвигается ближе, я чувствую, как его тело касается моих бедер, он такой теплый, почти горячий и… О, нет, я ощущаю…»
Бенедикте даже мысленно не смела назвать то, что она ощутила рядом с собой. Тот кусочек его тела, на который она лишь изредка бросала взгляд, стыдясь при этом своих мыслей, украдкой наблюдая за Сандером, пока он стоял и разговаривал с кем-то другим, а
