примитивно и неуклюже вырезанный на коже, но эти птичьи головы…
— А что? — спросил Свег, который ничего не понимал в этих бессмысленных царапинах на спине.
— Здесь. Два клюва, повернутые друг к другу.
— Ну да, — сказал пристав, который по-прежнему не видел никаких клювов.
— Они были типичными для времени Меровингов.
— Что?
— Шестое — восьмое столетие. В Швеции этот период называется Вендель, после того, как нашли Вендель в Упланде. Здесь мы пользуемся термином «эпоха Меровингов», образовавшимся под влиянием древнего французского государства.
— Понятно. А что они делают на спине у этого человека?
— Вот в этом-то как раз и состоит проблема. Я не считаю причину их появления особенно приятной. Ученые знают очень мало об обычаях жертвоприношения в то время.
— Жертвоприношения?
— Да, но кое-что нам известно. Этот случай — по всем правилам совершенное ритуальное убийство, когда людям перерезают горло и собирают всю кровь в сосуд, который потом приносят богам в жертву. Затем убитых развешивают на деревьях.
— Аппетитно, — промямлил Свег.
Ульсен также присутствовал, но тотчас же вышел вон, как только Сандер Бринк начал рассказывать о языческих обычаях.
— Упсальские жертвоприношения наиболее известны. Это происходило каждые девять лет, и один свидетель рассказывал христианскому монаху Адаму из Бремена, что он собственными глазами видел семьдесят два мертвых тела. Там были лошади, собаки и люди, и все они висели в священном жертвенном лесу возле Упсалы в Швеции, — продолжил Сандер.
— Черт побери, но мы же сейчас в Норвегии 1891 года, — воскликнул Свег. — Вы хотите сказать, что и этот бедняга висел на дереве?
— Может быть, у него ведь остались ясные следы веревки вокруг рук и ног, но точно определить нельзя.
— Вокруг шеи тоже, — сухо добавил Свег.
— Да, сколько лет могло ему быть?
— Во всяком случае, не мальчишка. Рискну предположить, что около шестидесяти. Но теперь нелегко делать выводы, он плохо сохранился. Сейчас у меня мало времени, меня вызывают в один дом, наверху, в долине. Мой округ слишком велик. Вот и там еще одна удивительная история, я не знаю пока точно, в чем дело. На хуторе живут весьма примечательные сестры, и они утверждают, что у них в доме ночью бушевало привидение.
— Разве это дело волостного пристава? — улыбнулся Сандер, и Свег в очередной раз отметил необычайное обаяние молодого человека. Если бы у пристава была дочь подходящего возраста, он бы не преминул мимоходом представить ее. Но дочери не было.
— Собственно, нет, но старухи настаивают на возмещении убытков, и мне надо подняться туда, чтобы оценить ущерб.
Сандер задумчиво смотрел на него.
— А можно ли мне поехать с вами? Мне все равно надо остаться здесь на время, чтобы попытаться выяснить как можно больше о мертвом, и я не начну свою работу раньше завтрашнего дня.
— Да, конечно, — сказал пристав Свег. — Если только вы согласитесь поехать в моей старой бричке в компании с Ульсеном и со мной.
— С удовольствием! Благодарю за любезность! Свег хмыкнул. Уж кем-кем, но любезным человеком он себя не считал.
По дороге вдоль реки, поднимаясь в бричке вверх по извивающимся долинам, Свег подробнее рассказал о трех сестрах.
— Дамы определенно истеричны и агрессивны, они требуют неслыханного возмещения за то, что, очевидно, было сломано заранее.
— А кто должен платить?
— Какие-то родственники, которые были в гостях. Восьмилетняя девочка спала в комнате, когда началось это безобразие.
— Должно быть, сильная девчонка!
— Да. Родителям сегодня нужно отправиться за границу, они уже заказали места в отеле, а бедную девочку не на кого спихнуть. И родители не выдумали ничего лучше, чем оставить ее в этом доме!
— Почему же?
— Страшные дамы! Мне только пару раз доводилось с ними встречаться, но худших гарпий стоит поискать. Они изолированы в этом странном доме, да ты и сам скоро увидишь. Раньше им прислуживал один простоватый деревенский малый, но даже и он с ними долго не выдержал. На всем экономили, дрожали над каждой крошкой, а он, вероятно, не получил и эре за свою работу. Местные жители называют его «дом с привидениями», и никто не хочет туда ходить. Теперь осталось недалеко, за поворотом.
Сандер признался:
— Знаете, что я сделал, пока дожидался вас в волостной управе? Я послал приглашение одному лицу, наверняка сильно заинтересованному всем, что связано с этим домом.
— Ну да?
— Точно. Молодая девушка. Я ее лично не знаю, никогда не встречал, но мой отец в дружеских отношениях с ее дедом, его зовут Вильяр Линд. Девушке около двадцати лет, но она принадлежит к весьма известному роду…
— Люди Льда, вероятно?
— Вы правы. Вы знаете ее? Свег пробормотал:
— Думаете, еще одна экзальтированная душа выискалась?
— Нет, такие действительно существуют. И вы, наверное, также знаете, про них говорят, что они обладают сверхъестественными способностями. И эта девушка — ее зовут Бенедикте — должна быть весьма одарена в этом отношении. Если в этом вашем страшном доме есть привидение, она его быстро вытащит на свет.
— Хотел бы я сперва в этом убедиться. И будьте так любезны, не говорите о привидении при мне!
Дорога сделала поворот, и Сандер Бринк широко раскрыл глаза.
— О, Господи, — произнес он. — Я думаю, здесь и впрямь найдется работа для Бенедикте! Она скоро будет здесь, ее дом расположен не очень далеко отсюда.
— Да, тебе пришлось довольно долго нас ждать, так что она уже должна быть в пути, не так ли?
— Да. Я надеюсь на это, — сказал Сандер Бринк. — Только бы она оказалась дома и пожелала приехать!
Молодой Ульсен, который к своему стыду был отсажен назад, указал через плечо.
— За нами скачут два всадника. И очень быстро! Сандер повернулся.
— Да, это мой гонец. И с ним женщина, видите, как развеваются юбки. Слава Богу, теперь мы справимся с вашей головной болью! Пристав, мы можем смело заходить в этот дом со старыми каргами. Там не останется ни одного привидения!
Бенедикте играла с маленькой Ваньей дома в Линде-аллее, когда примчался посыльный. Девушке было девятнадцать; Ванье — дочери Ульвара и Агнеты — семь. Но
