и, держа ее впереди себя на порядочном расстоянии, вышла. Через несколько минут она вернулась с чистой одеждой: светло-коричневой рубашкой, коричневыми брюками и свежевыглаженным бельем.
«Это ношенные вещи, — подумал он. — Но плевать, главное чистые. Что бы там ни говорили о немцах, но в аккуратности и основательности им не откажешь».
Женщина протянула ему бритвенный прибор и зубную щетку в футляре. Он внимательно осмотрел ее, думая, что она тоже была в употреблении. На вид она была новой, поэтому, хорошенько промыв ее под краном, он почистил зубы кисло-сладкой зубной пастой.
Закончив туалет и одевшись во все чистое, он почувствовал себя лучше.
Когда женщина сказала ему что-то относительно еды и повела его дальше по коридорам, он подумал: «Не такой уж это плохой концлагерь!»
В столовой он увидел сопровождавшего его молодого человека: тот встал из-за стола и вышел. Ионатан понял, что он обедает последним.
Сидя в гордом одиночестве за обеденным столом и поглощая еду, о которой не мог даже мечтать с тех пор, как началась война, он услышал множество женских и мужских голосов, доносившихся из отдаленной комнаты. В них слышалось радостное возбуждение.
«Что это за дом такой? И что я здесь делаю?» — подумал он.
Стоило ему закончить еду, как голоса смолкли. Ионатан понятия не имел, чего от него ждут. Не спеша встав, он вышел в прихожую.
Там он, естественно, натолкнулся на женщину в униформе. Она помахала ему рукой, чтобы он следовал за ней, и они вошли в кабинет врача. Там ему приказали раздеться, и она вышла.
Был уже поздний вечер, Ионатан чувствовал себя абсолютно беспомощным, не понимая, чего от него хотят. Сняв с себя всю одежду, за исключением кальсон, он сел на обитую кожей кушетку и стал ждать.
Он ждал около минуты. Ему даже пришла в голову мысль о том, чтобы одеться и удрать из этого дома, но здравый смысл подсказывал, что это вздорная идея.
Ему давно уже казалось, что за ним наблюдают, но изнутри за ним наблюдать никто не мог. Осмотревшись по сторонам, он увидел…
Там! Между парой стенных шкафов была маленькая дырочка в стене. Они шпионили за ним. Возможно, кто-то из женщин, потому что он не видел в этом доме ни одного мужчины, за исключением своего сопровождающего. Ладно, пусть себе глазеют, ничего интересного они все равно не увидят.
Ионатан сделал вид, что не заметил дырки в стене. Он спокойно сидел до тех пор, пока не услышал приближающиеся голоса. Мужские голоса.
Двое мужчин в белых халатах вошли в кабинет и принялись спорить об Ионатане, не обращая внимания на его присутствие. Разумеется, он понял далеко не все, что они говорили, поскольку они использовали массу профессиональных врачебных терминов. Но одно он понял: их интересовала его внешность. Они одобрительно кивали, говоря при этом что-то вроде «типично нордический», после чего принялись измерять его во всех направлениях. В особенности их интересовала его голова. Снимая мерки, они то и дело произносили «Гут, гут», а один раз даже сказали «Перфект».
Потом они велели ему снять кальсоны.
Терпению Ионатана наступил конец, он решительно отказался это делать.
И тогда их лица стали ледяными, один из них вытащил пистолет. Крайне униженный, Ионатан вынужден был подчиниться.
Внимательно осмотрев его, они и на этот раз выразили одобрение. Потом они приказали ему одеться и покинуть кабинет.
Он вышел с большим облегчением.
В прихожей к нему снова подошла упитанная женщина и повела его на второй этаж. Когда он вошел в одну из комнат, она закрыла его на ключ.
Это была спальня, когда-то изысканно меблированная, судя по шелковым обоям на стенах и отделке потолка. Теперь же обстановка здесь была очень простой: две кровати по обе стороны от окна и кое-что самое необходимое.
Было уже поздно, Ионатан смертельно устал после длительной поездки, и сделал единственное, чего теперь ожидали от него: лег в постель, надеясь, что утро принесет ему ясность.
Но, прежде чем лечь, он обнаружил одну деталь: он не мог выключить лампу на потолке. Она была слишком высоко, чтобы он мог достать ее, а выключателя нигде не было. Судя по всему, все лампы выключались централизованно. Было очень неприятно лежать при ярком свете, но ведь когда-нибудь ее погасят? Он решил все же попытаться заснуть.
И у него это получилось поразительно быстро.
Во сне ему показалось, что кто-то вошел в комнату, встал возле его кровати и смотрел на него. Но сон его был слишком глубок, он потерял представление о том, где находится, ему снилось, что он дома и что мать наклонилась над ним, чтобы поправить на нем одеяло…
Он проснулся от того, что вблизи него кто-то безутешно рыдал.
С большим напряжением он заставил себя открыть глаза. Лампочка по-прежнему горела, и он с ужасом вспомнил, где находится. Он снова почувствовал ломоту во всем теле. У него болели все мышцы и суставы после нескольких ночей, проведенных в товарном вагоне.
На второй кровати кто-то лежал.
Еще один бедняга, приведенный в этот странный замок. Судя по голосу, совсем еще мальчик.
Может быть, Ионатану удастся, наконец, выяснить, что к чему? Этому мальчику тоже явно было не по себе.
Он кашлянул, давая тем самым понять другому, что не спит.
И тут же из-под одеяла показалась пара больших, заплаканных глаз. Взлохмаченные, светлые и длинные волосы!
Девушка? Но почему?..
Ионатан рывком сел на постели. Проверил в панике, лежат ли на стуле его вещи, совершенно не понимая, как могла произойти эта ошибка. Он не мог никого вызвать к себе, поскольку здесь не было ни телефона, ни звонка, не мог выйти отсюда, хотя ему и выдали удобную пижаму. И эта бедная девушка…
И, прежде чем он успел, будучи еще сонным, найти подходящие слова, она пропищала по-немецки:
— Мне страшно!
— Не бойся, не бойся, — ответил он на ломанном немецком языке. Я не причиню вам зла, произошла просто ошибка! Как они могли проявить такую небрежность?
— Ошибка? — удивленно произнесла она.
— Да, они по ошибке поместили нас в одну комнату. Отвернитесь, пожалуйста, я сейчас оденусь и позову кого-нибудь…
Она продолжала удивленно смотреть на него, не возражая. Вскочив с постели, Ионатан бросился к двери.
Дверь была заперта.
— У вас есть ключ? — спросил он.
— Конечно, нет, — сказала она, и села, закрывшись до самого подбородка одеялом. Потом снова заплакала. — Ах, что же мне делать? Это мой последний шанс, и я так боюсь, а вы совсем не хотите и…
— Подождите, подождите, я ничего не понимаю, — сказал Ионатан. — Меня привезли
