— Нет, Виллему, — сказал Доминик голосом, полным любви и страха. — Пожалуйста, держись отсюда подальше.
— Подальше? Но, дорогой, я ведь всю жизнь ждала этого момента. Как же я могу держаться подальше?
И не обращая внимание на грустное выражение у него на лице, крикнула чудовищу:
— Ты куда-то пропал. Понимаешь, что я тебе говорю? — Послышалось шипение. — Это все, что ты можешь?
— Не дразни его, — попросил Доминик.
— Слушай меня, — снова закричала Виллему. — Я устала стоять и прошу твоего разрешения сесть на камни. Так нам удобнее будет разговаривать, не надо будет кричать. Я не буду подходить ближе, у меня нет оружия, а мои друзья будут держаться в отдалении. Я только прошу тебя поговорить со мной.
Молчание.
— Он безумно устал, и твое предложение сесть кажется ему ужасно заманчивым. Он едва держится на ногах.
— Он хоть понимает, о чем я говорю?
— Да. И очень хорошо.
— А сам он может говорить?
— Вот этого я не знаю.
— Ты можешь говорить? — крикнула Виллему.
Никакого ответа.
— Ну, тебя-то он не застрелит, — сказал Никлас.
— Доминик, хочу задать тебе немного необычный вопрос: я привлекаю его как женщина?
— Вопрос совершенно обычный. Мне кажется, он никак не поймет, что ты такое. Но ты его озадачила.
— Это меня воодушевляет, — зло сказала она.
— Нам надо спешить, — забеспокоился Никлас. — Темнеет.
Дневной свет начал потихоньку меркнуть. Задул послеполуденный ветер.
— Что ж, я пошла к камням, — сказала Виллему, глубоко вздохнув. — Мне это определено, и я должна через это пройти. Доминик, держись поблизости. Будешь говорить мне, о чем он думает. А ты, Никлас, прихвати с собой сундучок. Он нам наверняка пригодится.
— Он больше не боится сундука, — вступил в разговор Доминик. — Так что, не бойся. Мы будем сзади тебя, Виллему. Если мы станем приближаться к нему все одновременно, он наверняка испугается и выстрелит.
Она согласно кивнула. Она подержала их руки в своих, собирая энергию. И пошла к камням.
Чудовище не шевелилось. Виллему уселась на самый большой камень, красиво расправила платье и сложила руки на коленях.
Можно было начинать битву. Битву двух воль, в которой ни один не знал силы или намерений соперника.
В этом и заключалось предназначение Виллему. Женщина прождала целых тридцать девять лет! Порой ей казалось, что вот он наступил, ее час. Но нет. Ей просто хотелось почувствовать себя свободно, знать, что все позади. А теперь она знала точно — пробил ее час. Ее выбрали предки, Люди Льда. А раз так, значит, ее соперник тоже из этого рода.
Проблемы мира никогда не интересовали Людей Льда. С незапамятных времен они занимались только своими делами.
Она получила знамение: сотворить из этого злобного монстра Тенгеля Доброго. Если этого не сделать сейчас, то потом с ним будет крайне тяжело меряться силами.
Задание было весьма сложным. Но она не получила больше никаких указаний. Не знала она и, почему Люди Льда так боятся его.
Борьба шла неровно. Она стала почему-то полностью безучастной ко всему.
Еще никогда она не чувствовала себя такой одинокой и беззащитной!
7
Позднее капитан Отчаянный говорил, что женская фигурка на камнях светилась в темноте. Но это, конечно же, был только обман зрения. Просто ее белое шелковое платье создало такую иллюзию. Мужчины в своих темных одеждах растворились в темноте, а контуры чудовища слились со скалой. И на вересковой пустоши видно было только эту хрупкую фигурку.
Но капитана и его людей ждали и другие сюрпризы…
Виллему быстро оглянулась. Доминик был рядом, мог слышать ее, помочь ей в случае необходимости. Никлас тоже стоял неподалеку. Он был весь в напряжении. Пока Виллему смотрела на них, сквозь тучи показалась бледный полумесяц. Свет луны оживил и осветил пейзаж. Вдали на фоне неба было видно солдат. Они были похожи на черных дьяволят, ожидающих, когда же закончится битва, в которой не осмелились принять участие. А ждали они конца битвы, чтобы собрать свою жатву. «Стервятники, ждут, не дождутся падали», — подумала Виллему, глядя на солдат.
Она снова посмотрела в сторону чудовища. Сейчас оно было видно значительно лучше. Если бы Виллему не знала точно, что это оно, она приняла бы его за огромного волка, спиной прижавшегося к скале и готового к прыжку. Маленькие, блестящие глазки, кроваво-красная пасть, уши назад. Худой, голодный…
Виллему отогнала иллюзии. Месяц снова исчез за тучами, и опять стало плохо видно.
Она вспомнила слова, что часто говорили об отверженных из их рода: кто-то просто злобен, а кто-то безжалостен.
Она пока не увидела никаких мягких черт лица чудовища. Чудовище никогда не подпускало к себе людей так близко, как ее. Но тут, видимо, сказалась физическая усталость, а может, частично, и любопытство.
Виллему глубоко вздохнула — так глубоко, словно хотела вобрать в легкие весь окрестный воздух.
— Ты слышишь меня? — голос женщины был чист и свеж. Звук собственного голоса успокоил ее. Она почувствовала, как постепенно наполняется новой силой. В нее вливалась тайная сила Людей Льда. Она помнила ее еще из своей юности, когда сражалась со своими личными врагами или теми, кто хотел напасть на ее близких. Тогда, правда, она имела дело с обычными смертными. А что из себя представляло чудовище, еще только предстояло увидеть.
Она была уверена в двух вещах: глаза ее горели, как угольки. Они загорались таким светом только тогда, когда она кого-нибудь защищала. Она была не одна. За ее спиной стояли не только Доминик и Никлас. Там же стояли невидимки, что не раз выручали ее. Если б она сейчас обернулась, она бы наверняка их увидела. Ей очень хотелось обернуться, но нельзя было терять ни секунды.
Вдруг она поняла одну вещь — это чудовище представляло из себя большую угрозу, особенно по отношению к ее роду. Но как? Почему он может быть опасен?..
— Ты слышишь меня? — снова повторила она. Он, естественно, так и не ответил. Да Виллему и не ждала ответа.
— Доминик, чем заняты его мысли?
— Твои светлые глаза раздражают его, он принял оборонительную позу. Может, он считает, что только сам имеет право на это.
— Ну и ладно, — она была не в настроении шутить. Нервы — как натянутая тетива лука,
