Он немного помолчал.
— Именно этого ты и боишься?
— Да, — сказала она медленно. — И потом, у меня была сегодня неожиданная посетительница.
Таральд поднялся. В голосе его послышалось волнение.
— Посетительница? Кто же это?
— Это… жена священника.
— Священника? Но что ей здесь нужно?
— Ты говоришь «нужно»? — выдохнула Ирья.
Он не отвечал, и она протянула к нему руки. Он обнял ее и снова сел рядом. Ей с трудом удавалось сохранить спокойствие, но в глазах у нее стояли слезы.
— Таральд, дорогой, скажи, что тебя тревожит! Я не вынесу мысли о том, что… я потеряю…
Она не сказала: «тебя», — но произнесла вместо этого — «твое расположение».
— Мое расположение ты не можешь потерять, Ирья, — тепло сказал Таральд. — Я просто хочу уберечь тебя от разных неприятностей, понимаешь.
Так значит, это правда! Ирья закрыла лицо руками.
— Я могу переехать в Эйкебю, когда ты захочешь, — сдавленно произнесла она.
— Что это ты выдумала? — прервал он ее. — Зачем же тебе переезжать в Эйкебю?
Она плакала, уже не скрываясь.
— Затем, что жена священника сказала правду!
— Да что может знать эта жена священника об Уле Ульсене!
Ирья остановилась.
— Уле Ульсен? Кто это?
Таральд удивился.
— Нет, давай разберемся со всем по порядку. Что тебе сказала жена священника?
— Я обещала ей не говорить тебе об этом. Не ранить тебя воспоминаниями.
— Только не плачь. Что это за воспоминания?
Слезы снова набежали ей на глаза. Она отвернулась от Таральда, сжавшись в комочек.
— Не знаю, Таральд. Я не поняла толком ее намеков.
— Ну, тогда просто скажи, о чем она с тобой говорила!
— Мне так тяжело говорить тебе об этом. Вся душа болит после ее посещения, Таральд! Я поняла так, что ты домогался ее в то время, пока я носила Маттиаса. Что ты не мог совладать со своими «чувствами», как она выразилась.
Таральд с изумлением уставился на свою жену. Казалось, он остолбенел от удивления. А Ирья тем временем пересказывала все, что выложила ей Жюли, и всхлипывала при этом без остановки.
Когда она закончила, он просто не находил что сказать.
— Ну и змея же она! — медленно произнес он. — Просто ведьма! Чего же она добивалась?
Он обнял свою жену.
— Ирья, любимая моя девочка, я могу поклясться тебе на Библии, что никогда не желал этой куклы и еще менее домогался ее! Она, наверное, сошла с ума! И это очень опасно, ведь она отравляет нашу совместную жизнь сомнениями и недоверием!
— Да, — тихо согласилась Ирья. Она была еще слишком взволнованна. — Ей это удалось. Но теперь я припоминаю кое-что, Таральд. Сесилия предостерегала меня от этой женщины перед своим отъездом. Как я забыла об этом!
— А что она сказала?
— Она так и сказала: «Избегай этой красотки Жюли, Ирья! Она невзлюбила нас». Я тогда ничего не поняла. Но мне следовало было прислушаться к ее словам.
— Значит, Сесилия предупреждала тебя? — в задумчивости проговорил Таральд. — Что же все это значит?
— Теперь твоя очередь, — сказала Ирья. — Кто такой Уле Ульсен?
Таральд вздохнул.
— Да, лучше все-таки будет, если я тебе расскажу, хотя мне очень не хотелось волновать тебя. Это произошло еще тогда, когда была жива Суннива, а я знаю, как ты болезненно относишься ко всем, что напоминает о ней. Именно поэтому я и не хотел говорить с тобой об этом деле. Помнишь ли ты ту неделю, когда мы с Суннивой жили в Осло?
Таральд был прав, ей всегда было тяжело вспоминать о Сунниве.
— Да, я помню это…
— Мы жили тогда как в угаре, Ирья. Разыгрывали из себя богачей, кутили и покупали массу дорогих безделушек. Мы также играли в карты, и у меня вырос невероятный карточный долг. Потом, впоследствии, я пытался заплатить его…
— Уле Ульсену?
— Да, но ты ведь знаешь, что у меня нет наличных, только недвижимость. Поэтому у меня возникла проблема. Этот человек потерял терпение и требует всю сумму целиком. А я не могу заплатить ему!
Ирья наконец поняла, что жена священника солгала ей. Правда, неясно, по какой причине. Но для нее карточный долг и Уле Ульсен казались меньшим злом, чем мужнина измена. Поэтому Ирья ощутила почти облегчение. Так созданы все женщины.
— Когда истекает срок?
— В пятницу. Если он не получит денег, то он возьмет в залог наш Гростенсхольм.
— А какова сумма?
— 500 талеров.
Сердце Ирьи упало. Это были немалые деньги! А у нее было припрятано всего восемнадцать талеров!
— Если бы я могла помочь тебе, — проговорила она. — Но мои талеры будут каплей в море. Может, попросить деньги у твоих родителей?
— Нет-нет, им не нужно рассказывать об этом. Я и так доставил им немало хлопот в свое время, так что не хочу обременять их еще и этим. Ведь теперь я стал совсем другим человеком, ты же знаешь, с тех пор, как ты вошла в мою жизнь.
Она знала об этом.
— Он пожалует сюда?
— Нет, я должен встретиться с ним на постоялом дворе. Он находится там почти каждый вечер, ведь его работа заключается в том, что он без конца разъезжает по провинции Акерсхюс.
— Я понимаю. Нам обязательно кто-нибудь поможет. Ты только не отчаивайся, Таральд! У нас еще есть несколько дней.
— Ну что ты, — благодарно улыбнулся он, услышав, как она говорит «мы». — Ты так добра, Ирья. Как же ты могла подумать, что я могу предать тебя?
— Мне было так плохо при одной мысли об этом. Но ты же понимаешь, что это сказала жена священника, как я могла ей не поверить?
Таральд снова разгневался. Теперь, когда он сказал Ирье все про карточный долг, ему стало легче на душе. Но зато он со всей ясностью вдруг понял, как глубоко уязвила эта Жюли его жену.
— Это не должно остаться безнаказанным, — сказал он решительным тоном. — Пойдем, Ирья, не дадим ей умереть в грехе!
Он быстро поднялся.
