произнести позднее вечером, когда особая торжественность момента несколько спадет. Красивую речь о любви, которая ничему не подвластна. Однако он так разнервничался, что совсем измял в руках написанное, и оно больше стало похоже на носовой платок, а не на лист бумаги.
Хейке знал, что на свадьбе присутствуют еще четверо. Они стоят вверху на лестнице и с радостью смотрят на толпу народа. Бывшая владелица Гростенсхольма Ингрид. Ее старый приятель Ульвхедин, Дида, мистическая женщина из прошлого. И юный, еще по-настоящему не развившийся Тронд, проживший в человеческой жизни всего семнадцать лет.
Они удовлетворенно кивали головами и улыбались Хейке, знаками показывали, что довольны его вкладом. Они чувствовали себя превосходно, поселившись снова в Гростенсхольме.
Хейке был рад тому, что они снова здесь. Может быть, они немного повлияют на поведение серого народца? Хотя он должен признаться, что присутствие
Пока гости собирались на дворе вокруг празднично накрытых длинных столов — стоял прекрасный солнечный день — Винга прошла в свой будуар поправить подвенечное платье. Она было уже бросилась на свой любимый стул, но тут же вскочила.
— Нет, — фыркнула она и сбросила с него несколько серых маленьких похожих на клубок существ. — Разве я вам не говорила, что вам нельзя заходить сюда? Кыш! Убирайтесь вон!
Они быстро проскочили сквозь дверную щель. И в этот момент в будуар вошла Ингела.
— Винга, все ждут невесту. С кем это ты разговаривала?
— А, я выгнала кошку.
— Но у вас еще нет кошки!
— Соседскую. Идем!
— Ты счастлива?
Рот Винги растянулся до ушей.
— А как вы думаете, тетя Ингела? Завтра мы посадим во дворе дерево. Хейке приобрел прекрасную небольшую липу.
— Только не поступайте так, как сделал Тенгель Добрый! Обещай.
— Нет, нет, никто из нас этого не хочет. Все-таки приятно будет смотреть на то как дерево растет вместе с нашим первым ребенком…
Они вышли во двор, где их встретили с огромным восторгом.
Когда все наелись до отвала, со своего места поднялся старый Эйрик и прокашлялся:
— Все мы, мелкие крестьяне, владельцы хуторов в уезде держали кое-что в секрете от вас до сегодняшнего дня. Но сейчас мы расскажем об этом небольшом сюрпризе… Это не подарок к свадьбе. Их вы уже получили.
Молодые посмотрели друг на друга. Что такое?
Эйрик махнул рукой в сторону пожилой женщины, которая тут же встала. Они сразу узнали ее. Эта была та женщина, которая обратилась за помощью к Хейке в день, когда на них было совершено нападение. Та самая больная раком, поразившим все ее тело.
Эйрик выкрикивал слова своим слабым старческим голосом, а легкий летний ветерок играл скатертями на столах:
— Я хочу только сообщить, что Бургильда выздоровела, господин Хейке! Все шарообразные наросты и комки исчезли, болей теперь она не испытывает. Теперь бегает, как молодая. После того, как ты наложил на нее свои руки. Не так ли, Бургильда?
— Правильно, — рассмеялась Бургильда беззубым ртом.
— Итак, у нас в Гростенсхольме появился новый Тенгель Добрый, — сказал Эйрик и все закричали:
— Ура!!!
Но Хейке радовался лишь отчасти. Он улыбнулся им и сказал, ему очень приятно слышать, что он смог помочь, но ох, какую же ответственность он взвалил сейчас на себя! Он помнит рассказы о том, как народ издалека шел на излечение к Тенгелю Доброму и сколь изнурительно это было.
Но теперь ему ничего не остается, как только дать делу возможность идти своим чередом. И, естественно, он с радостью будет оказывать помощь! Винга обняла его и прошептала на ухо, как она гордится им.
Так началось самое счастливое супружество в роду Людей Льда. Между серьезным и несколько суровым Хейке и импульсивной Вингой.
Прошло время, прежде чем у них родился ребенок. Они уже было начали сомневаться, но чудо все же совершилось.
Случилось это в 1797 году. У двоюродного брата Хейке, Улы, уже была дочь, которую они, Ула и Сара, назвали Анна Мария. Сделав как бы жест в сторону Гуниллы из Смоланда, которая утратила как свое имя, данное при крещении, так и ребенка.
Хейке не присутствовал при рождении своего ребенка. Не хотел видеть страданий Винги.
Он ходил взад и вперед по Гростенсхольму и тихо молился!
— Боже, не допусти! Не три поколения подряд! Сельве был отмечен проклятием. Я, его сын, отмечен. Ты не должен быть таким жестоким и дать моему ребенку, возможно одному- единственному, такую же судьбу! Пусть отмеченным будет неродившийся ребенок Гуниллы! Ибо я не желаю никому родить ребенка, отмеченного проклятием!
И в этот момент в комнату вошла повивальная бабка с плачущим свертком на руках.
Все лицо ее улыбалось.
— Крупный, прекрасный и действительно красивый мальчик, господин Хейке! Взгляните!
И Хейке посмотрел. Он не смог увидеть красоты лица, о которой твердила женщина, но она же видела больше новорожденных, чем он и могла судить о них лучше.
Но он не увидел ни одной черты людей, отмеченных проклятием. Его охватила радость. Он поднял ребенка вверх к потолку и медленно с подавленным торжеством в голосе произнес:
— Добро пожаловать! Добро пожаловать, новый маленький господин Гростенсхольма, Липовой аллеи и Элистранда!
Затем он опустил ребенка и прижал крепко к себе.
— И никогда, никогда ты не будешь вынужден переживать то, что пережил я! Никогда тебе не придется учиться познавать тюрьму, или испытывать уколы жестоких дротиков! У тебя будет самое лучшее, что необходимо ребенку — любовь!
Они назвали его Эскилем по матери Винги Элизабет.
Спустя три года, в 1800 году, у Гуниллы и Эрланда из Бакка родился ребенок. Дочь. И Гунилла была так тронута тем, что Ула назвал свою дочь в ее честь Анна Мария, что окрестила ее в честь Улы и Тенгеля Доброго, назвав ее Тула.
Но сага о Хейке на этом не заканчивается. Все три ребенка — Анна Мария, Эскиль и Тула — по очереди обращались к нему за помощью. Он стал для них надежной опорой в тех случаях, когда они сомневались в чем-то, опасались чего-то и не могли найти правильного решения.
Все трое многое испытали в своей жизни. Мы продолжим рассказ о самой старшей — с
