Он миновал много тихих жилищ, массу оленей в загонах, собак со спящими щенками. Внезапно он остановился у огороженного места, на самой вершине холма, а затем вошел через ворота. По обе стороны ворот и дальше на пути лежали странные овальные кучи камней. Они были украшены фигурками или статуэтками из кости и дерева, стоявшими на камнях. Вендель пошел дальше. В середине капища возвышались различные тотемы с предметами, свисавшими вниз с поперечных палок. Здесь был и своего рода алтарь или, вернее, жертвенник. Вендель содрогнулся. Он относился к тем Людям Льда, кто верил в Господа Иисуса. Жертвоприношения были для него чуждыми и нехристианскими обычаями. Но у него не было права судить, это он знал.
Он обернулся — и вздрогнул. В самом низу, у ворот стояла высокая, одетая в черное фигура. Прошло какое-то время, прежде чем Вендель понял, что это — Тун-ши, которая теперь подошла к нему. Она была одета в прекраснейшие собольи меха, а ее черные волосы, заплетенные в две косы и украшенные лентой, свисали вниз. Его снова поразило то, какая она изящная, несмотря на ужасную бледность. Он пошел ей навстречу.
— Простите меня, — тихо сказал он. — Я, видимо, вторгся в святилище.
Она улыбнулась скорой и чуть косой улыбкой.
— Все это здесь — ничто для тебя и меня. Это — боги ненцев.
— Их, видимо, довольно много.
— У ненцев боги везде. У горы есть бог, у реки, у снега. Их величайшего бога зовут Нум… Это его изображение ты видишь над алтарем.
— Но у вас другие боги, госпожа Тун-ши?
— У нас семь богов. И пять духов. Этого достаточно.
Венделю это тоже показалось достаточным.
— А у нас только три, — сказал он. — Бог Отец, его сын Иисус Христос и Святой Дух.
— И в них ты веришь?
— Да. Я воспитан на этом.
— Это потому, что ты не знаешь ничего лучшего, — сказала она снисходительно.
— А все эти кучи камней? — спросил он, когда они шли вниз из святилища.
— А ты этого не видишь? Это же могилы! Великих охотников. Мы же не можем хоронить наших мертвецов из-за вечной мерзлоты. Но здесь лежат только немногие — величайшие охотники ненцев, которые могут дальше передать охотничью удачу. Всех остальных хоронят обычным способом.
Вендель призадумался над этим. Если они не могут хоронить в земле… Что означает «обычным способом?»
— Кто ты, Вендель?
Вопрос прозвучал так тихо и так неожиданно, что он сразу встрепенулся.
— Кто я? Шведский солдат.
Она не прислушалась к этому ответу.
— Я очень хорошо понимаю, что это трое из наших духов привели тебя сюда, но…
Он счел уместным использовать более простую форму обращения к ней. Они теперь были друзья и больше доверяли друг другу.
— Когда ты говоришь «наши духи», то имеешь в виду духов твоего народа, не так ли? Не духов ненцев.
— Это так. У нас пять духов, как я сказала. Это духи земли, воздуха и воды, которые привели тебя длинным путем из твоей страны в мою, чтобы ты взял в жены мою дочь. Но кто ты? Откуда происходит твой род?
— Мой род? — спросил Вендель озадаченно. — Ах да, он зовется Грип, а мой отец — из солидной крестьянской семьи в Сконе в Швеции.
Эти имена ничего ей не сказали. Она устремила на него свои жгучие глаза.
— Нет, забудь их! В тебе явно другая кровь.
Наконец Вендель вспомнил о своей необычной крови.
— Да, — сказал он, помедлив. — Моя мать происходит из необычного рода…
— Расскажи о своей матери, — попросила она нежным голосом.
— Да, но это так запутанно. Мать моей матери Лене, которая…
— Продолжай!
Он резко повернулся к Тун-ши.
— Как ты можешь знать, что на мне лежит проклятие?
— Вчера ты сказал, что не можешь зачать ребенка из-за этого.
Ну, разумеется, это же так просто! Что он думал?
— Если ты непременно хочешь слушать.
— Я хочу слушать. Если ты женишься на моей дочери…
— Это мне не следует делать, — сказал Вендель твердо. — Но я попытаюсь рассказать. Так что ты решишь сама — захочешь ли ты рисковать жизнью дочери.
Она ждала.
— Не знаю, с чего начать, — сказал Вендель, тяжело вздыхая. — Над нашим родом тяготеет проклятие.
— Над тем, из которого происходит мать твоей матери?
— Да. Этот род ведет свое начало из Норвегии. Я знаю, это звучит безумно, но по крайней мере один человек в каждом поколении рождается, отмеченный проклятием. И тогда мать умирает, потому что ребенок часто рождается монстром. Но я использую слишком трудные слова…
— Нет, нет. Вероятно, я говорю по-русски плохо, но понимаю все, что ты говоришь. Ты должен знать, что я была с Ироваром в Воркуте.
— Ты?
— Да. Нас взяли из-за меня. Это случилось в нашем зимнем стойбище в тайге. Некоторые из наших врагов оскорбляли меня бранными словами.
Она показала свои запястья. На них были такие же страшные рубцы от кандалов, как и у Ировара.
— Мое здоровье было подорвано. У меня болит грудь и осталось слишком мало сил. Но я сумела вызволить нас из тюрьмы.
Она мечтательно смотрела прямо перед собой, погруженная в воспоминания. Черные глаза горели.
— Но продолжай, — сказала она. — То, что ты рассказываешь, очень интересует меня. Как долго тяготеет над вашим родом это проклятие?
— С тринадцатого века, как говорят. — Он пояснил: — Я полагаю, пять столетий. Был когда-то злой человек, который… Нет, это так глупо! Только легенда.
— Я хочу ее услышать.
Ветер дул в расщелины между могильными камнями. Они опустились на примитивную скамью у ворот, на штабель из березовых стволов, явно привезенных сюда из тайги с какой- то специальной целью, возможно, для постройки жилья. Вендель пытался разглядеть между камнями ближайшей могилы покойника, но это ему не удалось. Тун-ши говорила не так бегло, как здесь написано. Она долго искала русские слова и, когда находила их, они были либо неправильны, либо их форма так упрощена, что Венделю чаще всего приходилось догадываться о смысле. Он продолжал свой рассказ:
— Примерно двести лет тому назад жил один из моих предков, у которого то же имя, что и у Злого. И он сумел смягчить проклятие. Поэтому его назвали Добрым.
— В своем рассказе ты прыгаешь с одного на другое. Я хочу услышать о злом предке!
— Ой! — вздохнул Вендель. — Тогда я должен начать с самого начала.
— Мне кажется, ты должен это сделать.
