Когда он увидел на ее лице неодобрение, то быстро добавил:
– Только в том случае, если у нас появится основание для мести.
– Но, если так, то этому конца не будет!
– Да. Пока не будет полностью изничтожена какая-нибудь из семей. И я постараюсь позаботиться о том, чтобы не наша.
Виллему растерялась.
– Но мы-то никогда не пытались уничтожить вас.
– Нет.
– Почему же вы нас-то ненавидете?
Мгновение он смотрел на нее. Взгляд был полон злобы.
– Может быть, потому, что вы чересчур добры.
– Удивительная причина!
– Нет. Это очень логично. Мы, живущие в Черном лесе, народ очень гордый.
– Представь, я знаю это. И все же я не понимаю.
– Что ты сама предпочитаешь? Дарить или принимать милостыню, подобно нищему?
Она пропустила мимо ушей три его последних слова и, подумав, ответила:
– Конечно дарить.
Эльдар только кивнул головой. «Как он возмужал и уже внушает доверие», – подумала она с огромным восхищением.
– Ты весьма умен, – задумчиво произнесла она. – Я представляла тебя только лоботрясом.
– А я думал, что ты глупая девчонка.
– И сейчас так думаешь?
– Не знаю. Это меня не интересует.
Во дворе раздался голос Андреаса.
– Эльдара никто не видел?
Тот быстро выскочил из конюшни. Виллему готова была задушить Андреаса, будь он рядом с ней. Она вышла со своей ношей. Никлас рассмеялся, взглянув на нее.
– На кого ты похожа, Виллему!
– А что?
– У тебя черная полоса по всему подбородку.
Она была готова заплакать от стыда. И в таком виде стояла она перед ним и жеманилась. Опустила очи долу и старалась выглядеть обольстительной! С грязной широкой полосой на подбородке!
Вот досада!
Всю первую половину дня она работала, как вол. Когда около трех прозвучал гонг к обеду, она вместе с другими вошла в кухню, где был накрыт огромный стол. Она попыталась втиснуться на скамью рядом с Эльдаром, но уже опоздала, ибо много времени потеряла на то, чтобы привести себя в порядок. Не было места и против него. К своему великому огорчению, она вынуждена была сесть далеко от него, с той же стороны стола, с которой сидел он, не имея возможности видеть его.
Но она смотрела на его руки, когда они ломали хлеб или опускали половник в мясной бульон. Она была рада и этому.
Чрезмерно громко она беседовала с Никласом. Эльдар должен услышать, как она остроумна.
Позднее она устыдилась своей чванливой пустой болтовни.
После обеда хозяева не разрешили ей выходить на работу. Они не хотели, чтобы на их совести лежало испорченное платье, когда она вернется из Липовой аллеи домой.
Ее протесты не помогли. Вместе с другими женщинами ее послали мыть грязную посуду. Виллему пыталась прислушиваться к их разговорам, но они ни разу не упомянули имени Эльдара. А она не хотела произносить его, это бы слишком бросалось в глаза.
Когда посуда была вымыта, она пошла к старому Бранду. Ему уже исполнилось шестьдесят четыре. В его черных волосах появились седые пряди. Или наоборот, черные пряди в седине. Он отдыхал после обеда. Целый день он следил за тем, как идут работы в конюшне. Сейчас он готов был снова выйти на работу.
– Дядя Бранд, что за люди Воллеры?
Он с удивлением взглянул на нее, подняв глаза от ботинка, который пытался зашнуровать.
– Воллеры? Ты имеешь в виду Воллеров из уезда Энг?
– Да.
