– Вот как, ты знаешь наше имя, – произнес один из них. – Тебе это может дорого обойтись.
– Благородная, как мы! – хмыкнул другой и начал задирать ее юбки. Виллему взбесилась.
– Что ты делаешь? Отпусти меня сейчас же, или я пожалуюсь на вас фогду!
Они заржали.
– Фогд? Он сам охотится за Эльдаром. Но мы пришли сюда первыми.
– Вы не нашли пока его, – сказала она и так пнула ногой того, кто был нахальнее, что он отлетел назад в заросли можжевельника.
Она вскочила на ноги, но второй тут же снова опрокинул ее. Страх спазмами сдавил грудь Виллему. Она не знала, что ей делать дальше. Если она назовет свое имя, это, несомненно, их сразу же остановит, или они убьют ее, как нежелательного свидетеля. Она решила бороться. Виллему была молода, сильна и уверена в себе. Как она потом доберется до дома, если освободится, это другой вопрос.
На раздумье у нее больше не было времени. Второй мужчина выполз из кустов и кинулся на нее.
Они были злы и твердо решили выполнить свои намерения, в отместку за ее сопротивление. Для них это стало делом чести. Виллему в этот момент поняла, через что вынуждены проходить обычные простые девушки. Они были как бы законным трофеем. Она находилась по сравнению с ними в лучшем положении из-за своего происхождения.
Один из мужчин крепко схватил ее за ноги, а другой в это время уселся на нее. Виллему по-настоящему испугалась.
– Остановитесь! Вы посягаете на женщину благородного рода!
– Благородного, ты? – произнес один из них сквозь стиснутые зубы. – Ты, которая бегает за мужиками по лесам! И получишь мужика! Барахло!
Сейчас они держали ее крепко, она это чувствовала и истошно закричала от страха и злости. Виллему имела обрамленное неким ореолом представление об изнасиловании, ей казалось, что в этом было что-то интригующее, почти увлекающее, хотя она и вздрагивала оттого сверхестественного, что было у взрослой жизни женщины, при упоминании о чем на ее лице тут же появлялась гримаса отвращения. Но насилие… Это что-то другое. Нечто ужасное, невероятное, драматическое. А Виллему всегда влекло драматическое.
Это ложное понятие об акте насилия разделяли многие женщины в мире. И многие мужчины вбили себе в голову, что именно так смотрят женщины на эту форму посягательства. Что они действительно желают этого.
Сейчас же она познала это лучше. Насилие отвратительно, подвергаться безжалостной близости с человеком, которого не можешь выносить, с которым ни за что в мире не хочешь иметь никакой связи – отвратительно, унизительно, оскорбительно! Она дико и яростно кричала, царапалась, кусала их руки, выдирала огромные клоки волос у того, кто пытался справиться ней. Другой держал ее крепко.
Они стащили с нее белье, а она бросалась то вперед, то назад, чтобы помешать им, но их было двое и они были сильнее ее. Когда она поняла, что один из них почти готов добиться своей цели, она дико закричала.
– Я Виллему из Элистранда! Близкая родственница Мейденов…ой, перестань! В Гростенсхольме, моя бабушка маркграфиня Паладин! Вы не можете…
Они спохватились.
– О Боже, – произнес один из них.
– Она врет.
– Нет, я чувствую шелк ее платья. И вроде бы говорит изысканно? Посвети на нее.
– Я не могу ее отпустить, она сбежит. Не ори так громко, девчонка! Зажги фонарь сам, – сказал его товарищ.
Пока один из них зажигал фонарь, Виллему рвалась словно дикий зверь, пытаясь освободиться, ибо сейчас она дралась лишь с одним. Но он все еще держал ее крепко и все время прижимал к земле. Она выла от злости.
Но вот зажегся фонарь, и они осветили ее лицо. Глаза ее блестели огнем.
– Ой, – слабо прошептал один. – Посмотри на эти желтые кошачьи глаза! Она из рода Людей Льда, поверь! Что будем делать?
Второй сказал:
– Ф-фрекен мы не думали ничего дурного. Мы думали, что вы?..
Они все еще продолжали удерживать ее.
– Мы на одной и той же стороне, – попытался оправдаться первый.
– На какой стороне? – фыркнула Виллему, предприняв новую попытку освободиться.
– Мы датчане, конечно! Но вы фрекен пожелали стать другом одного из них… Это, конечно, шутка?
Она вспыхнула.
– Я лучше тысячу раз буду другом Эльдару, чем вам, – крикнула она и попыталась освободить руки. – Отпустите меня, вы, мерзкие подлецы, это вам…
