— Вот и ручей, вдоль которого они шли, — воскликнул Тарье. Голос его прозвучал плоско, безрезонансно. — За вершиной должен быть его исток, берущий начало из большого ледника.
Они шли дальше, подымаясь в гору вдоль ручья, ступая хлюпающими сапогами между листьями морошки и пушицы, пробивавшимися и вьющимися по камням в русле ручья, где летом красиво распускаются золотисто-красные цветы камнеломки. Сейчас здесь виднелись лишь серые растрескавшиеся кочки.
Далеко внизу под ними лежало плато, которое они только что покинули.
Борд посмотрел вверх на покрытые снегом вершины гор и содрогнулся.
— Надеюсь, обратно мы будем спускаться не этой дорогой.
— Не этой, — сказал Тарье. — Доберемся до места, и нам будет легче отыскать правильный путь.
Восхождение с каждым мгновением становилось все более трудными. И, когда они думали, что вышли на новое плато, и предстоит дальнейший подъем, они внезапно оказались у ледника.
Черные стены скал окружали их.
— Забытая богом страна, — промолвил Тарье. — Неужели дедушка и бабушка прошли здесь? С лошадьми и тремя малыми детьми? И четвертым, моим отцом, еще не появившимся на свет? Непостижимо!
Ветер то шелестел, тол выл над огромной плоской поверхностью снега и льда. Они чувствовали себя ничтожными.
— Проход, о котором рассказывал Даг, должен быть выше, по другую сторону ледника, — сказал Тарье. — Мы должны двигаться к нему. Но упаси нас Бог…
— Они могли, сможем и мы, — произнес Бергфинн. — Но доберемся ли мы до него сегодня?
— Нет. Я знаю, что Тенгель и его небольшая семья перебирались ночью. Их вынудили к этому, они спасали свои жизни. Но в ту ночь светила луна. А нам предстоит безлунная ночь, ледник опасен, поэтому нам не следует пытаться идти всю ночь. Но и переночевать на нем мы не сможем. Мы разобьем лагерь здесь. До раннего утра померзнем.
«Да, да, — подумал Калеб, — заворачиваясь в плащ и подставляя ветру спину. — Я тосковал по свежему чистому воздуху и открытым пространствам, когда жил в шахте. Но сейчас не слишком ли много всего этого».
Мысли Тарье были сложнее.
«Мальчишка сошел с ума, — думал он. — Зло Людей Льда проявилось в нем в полной мере. Я обязан спасти его, пока он не навредит сам себе. Вопрос только в том: Действительно ли я хочу этого? Может быть, я желаю только вернуть на место клад?»
— Да, — произнес он громко. — Для его семьи я этого хочу. Для них я должен сделать все, чтобы вернуть его домой целым и невредимым. А его я должен превратить в нового Тенгеля!
7
В это время Колгрим ехал по обычной тайной дороге. Ибо он знал больше Тарье…
Он двигался верхом на лошади по большой равнине, на которой кучер Силье однажды переделал карету в сани для езды по снегу и где убийцы Ханны и Гримара позднее нашли свою смерть.
Тенгель любил эту равнину. За ней открывалась картина горных склонов, покрытых темными, сине-зелеными зарослями можжевельника с островками золотисто-желтой травы. Эта картина всякий раз, когда он ехал домой в долину, очаровывала его.
Колгрим был лишен восприятия прекрасного.
Внутри него все пело.
Он, Колгрим Мейден, один из рода Людей Льда, был на пути к осуществлению предсказания. Должен появиться некто, обладающий гораздо большими сверхъестественными способностями, чем любое человеческое существо на земле.
Но для этого нужна особая сила.
Колгрим намеревался обрести ее.
Он даже подумывал убрать из своего имени фамилию Мейден. И она, и имя Линд слишком сентиментальные. Колгрим Человек Льда! Так он назовет себя. Ни у кого нет большего права на это, только у него. Ведь в нем течет их кровь, как с отцовской, так и с материнской стороны. Его бабушка была ведьмой, а отец другой бабки был колдуном, нет мастером колдовства!
Барон, тьфу! Бароны мягкотелые, вырождающиеся снобы! Он, как известно, никогда не просил этого титула.
Никогда не вернется он в Гростенсхольм. Ему это не нужно. Золотце Маттиас вернулся домой, и все было разрушено. Он больше не желает находиться там, никогда в жизни! Он уже взрослый для того, чтобы завоевать мир. С помощью магической силы он станет властелином всех врагов и недругов. Затем он придет в Гростенсхольм и отомстит…
Он внезапно остановился.
Неосознанно следовал он по старой дороге через равнину, по той, которую не обнаружил никто из непосвященных. Что за сила направляла его шаги, он мог только догадываться. Правда, он знал, как проходила дорога, но мысли его были далеки от тоскливой равнины.
Под огромным ледником раскрыла свою пасть большая дыра.
Это, видимо, тайный вход в долину Людей Льда!
Пятьдесят лет прошло с тех пор, когда здесь жили люди. Тогда ледовый туннель держали открытым и доступ в него был легким. Сейчас природа устроила все по-своему. Кроме того шло весеннее таяние, и река неслась, преодолевая с легкостью препятствия. Шумя, пробивалась она вперед под ледяной крышей.
«Здесь мне не пройти, — с ужасом подумал Колгрим. — Меня, как увядший листок, унесет вода!»
Никто из старшего поколения Людей Льда не осмеливался входить в туннель в такое время года.
Но остатки старой тропинки вдоль мчавшегося потока все еще были видны. Колгрим решился. Впрочем, другого выбора у него и не было, он должен проникнуть внутрь.
И он пройдет!
Колгрим стегнул коня, но тот уперся. Колгрим передохнул и закричал, но в конце концов, несмотря на многочисленные пинки и ругательства, ему пришлось оставить лошадь снаружи на равнине.
Иссиня-зеленый туннель вселял в него страх. Чем дальше он в него углублялся, тем становилось темнее. Тропинки он больше не видел, а поток грохотал, готовый поглотить его, если он подойдет к нему слишком близко. Струи воды, казалось, только ожидали момента увлечь его за собой. В отдельных местах уровень потока становился слишком высоким; чтобы не столкнуться с каскадами воды, приходилось ползти на животе под самой ледяной крышей. Временами по туннелю с грохотом проносились массы из огромных кусков льда, и тогда он стоял, прижимаясь к холодной ледяной стене, ему оставалось только надеяться на удачу.
Невероятно, но он прошел. Когда увидел, что свод становится светлее, и потолок приобретает прозрачный сине-зеленый цвет, он понял, что близок к выходу.
Когда же Колгрим снова вышел на дневной свет и увидел ту же картину, какую наблюдала когда-то Силье, он почувствовал себя непобедимым. «Я велик, — думал он. — Никто, кроме меня, не смог справиться с этим!»
Фанатическая вера в самого себя временами приводит человека к достижению
