Эли о чем-то хотела спросить, но не решалась.
— Да? Что ты хочешь?
Раздался боязливый шепот:
— Ты не можешь пожить здесь? У меня?
Габриэлла была тронута. Посмотрела на короткую детскую кроватку и беспомощно рассмеялась:
— Я здесь не помещусь. Ты боишься темноты?
Маленькое существо виновато кивнуло головой:
— Здесь так одиноко. И комната огромная.
— Скоро здесь будет жить еще одна девочка, Эли.
— Она добрая?
— Я не знаю. Не знакома с ней. А сейчас мне нужно идти, но я постараюсь, чтобы ты не ощущала одиночества. Посмотрим, что мы сможем предпринять. Я скоро приду снова.
Эли долго с мольбой глядела ей во след. Габриэлла ободряюще улыбнулась.
В коридоре она на секунду остановилась, держа в руках поднос.
Впервые за многие недели она забыла о себе. На продолжительное время.
В салоне бабушки она рассказала об одиночестве Эли.
Про себя все отметили, что в глазах Габриэллы появился намек на жизнь.
Маттиас нерешительно сказал:
— Есть у меня на примете девочка… Пастор просил меня позаботиться о десятилетней девчушке, если у нас есть возможность. Но она выпадает из той программы, которую мы определили для себя.
— А в чем дело? — спросила Лив.
— Она из нашего уезда. Но после смерти родителей уехала к сестре в Кристианию. И это оказалось не особенно счастливым исходом.
— Каким образом? — резко спросил Калеб.
— Сестра тянет ее вниз в болото. Дело в том, что этот десятилетний ребенок уже сейчас настолько развращен, что едва ли станет хорошим товарищем для Эли.
— Ты знаешь, где живут сестры?
— Да. Пастор дал мне адрес. Старшая сестра — развратная женщина. Бродит по улицам в поисках мужчин, ворует, мошенничает и делает все для добычи денег. Сейчас она обучает всему этому младшую сестру.
— Конечно, мы должны попытаться помочь этой малышке, — воскликнула Лив. — Давайте будем считать это вызовом нам!
— Поедем вдвоем, — решил Калеб. — Иметь дело с такими девчонками бывает весьма неприятно. Один человек ничего не добьется, может быть нам придется прибегнуть к суровым мерам.
Лив улыбнулась:
— Возьмите с собой и Габриэллу! Она будет для вас классной дамой, и старшая сестра не совратит вас.
Молодые люди фыркнули.
— Во всяком случае не Калеба, — поддразнил Маттиас. — Его идеал — это здоровая, безыскусная девушка, светлая и сильная, с чистым сердцем, стоящая на земле обеими ногами. Не так ли?
— Во всяком случае, я не испытываю никаких чувств к ночным бабочкам или к нервным причудницам, — заявил в ответ Калеб, лицо которого посуровело от бестактных слов Маттиаса.
Лив, улаживая конфликт, сказала:
— Если вы поедете сейчас, то к обеду сможете вернуться.
— Но Эли не сможет жить вместе с таким распущенным подростком, — ужаснувшись, сказала Габриэлла.
— Предоставьте это мне, — улыбнулась Лив. — Если привезете девочку, то…
— Бабушка, я обещала Эли сразу же вернуться к ней. Могу ли…
— Я пойду, — сказала Лив.
Итак, они сели в сани и поехали. Габриэлла расположилась между мужчинами, немного страшась поездки в отвратительные трущобы большого города, но одновременно с облегчением на сердце.
«Забудем, что Симон предал меня! Забудем, что мужчины мной не интересуются, что я не выйду замуж. Что я значу? Ведь, пожалуй, самое прекрасное в том, что человек может сделать что-то хорошее для другого. Забывая о себе самом!»
Эли захотела, чтобы я жила в комнате вместе с ней. Бой мой, как это согрело замерзшее сердце мое.
«Пусть Калеб называет меня нервной и капризной. Те слова его были брошены в мой огород, это я поняла», — думала она.
Маттиас был полон планов и говорил всю дорогу. Калеб был настроен более скептически. Вопреки законам логики, Габриэлле не нравилось его недоверие к людям. То есть то же самое, что не нравилось ей в себе самой. «Пусть будут у него его светлые, прекрасные крестьянки», — думала она.
Адрес, полученный ими от пастора, оказался старым. Отвратительная старуха, встретившая их, закричала, что эту шлюху она уже давно выбросила из дома.
— А где ее можно найти? — поинтересовался Маттиас.
— В последнее время она, эта гадость, жила на лестнице в следующем переулке! Но то, что такие господа хотят связаться с ней, выше моего понимания. Она больна триппером и чесоткой, могу поклясться!
— Мы хотим забрать только ее маленькую сестру, — улыбнулся Маттиас.
— Она таскала с собой детеныша, я видела.
Они получили новый адрес и отправились на поиски.
На лестнице около чердачных дверей лежала куча тряпья. Маттиас наклонился к ней, и из нее показалась небольшая девочка с растрепанными волосами.
Выглядела она неописуемо грязной и измученной. Поразительно взрослой для своих десяти лет…
— Добрый день, — сказал Маттиас. — Мы пришли для того, чтобы спросить тебя: не хочешь ли переехать в новый дом. Хороший дом, где будут кормить тебя досыта каждый день…
— Какого черта, ты что, проповедник, а? — прокаркала малышка таким противным голосом, какого они никогда не слышали. — Убирайся к дьяволу!
Габриэлле хотелось заткнуть уши или убежать отсюда. Таких существ она не встречала ни разу в жизни. От удивления и ужаса у нее почти перехватило дыхание.
В этот момент куча тряпья снова зашевелилась, и из нее вынырнула голова девочки, которая была еще меньше. Растрепанная, широкоскулая, с быстрыми глазами, словно у малыша тролля, освещенная матовым светом, падавшим через щель в стене.
— Но… — произнес ошеломленный Маттиас. — Кому из вас десять лет?
Они неприязненно уставились на него, затем старшая сказала:
— Какое тебе дело? Если у тебя будет номер, то так и скажи, а не стой и не рассказывай сказки о прекрасном доме. На эту удочку ты меня не поймаешь! И убери свои грязные пальцы от моей сестры, ее я не отдам.
— Сколько тебе лет? — спросила шокированная Габриэлла.
Повзрослевшие, разочарованные детские глаза повернулись в ее сторону:
