– Да.
Она размышляла. Если она примет приглашение Жака Вернера, то не увидит больше Винсента.
– Подождем немного.
– Подождать чего?
Она попыталась оправдаться.
– Вы скоро уезжаете в отпуск.
– Вы могли бы остаться в квартире.
– Одна? – воскликнула она. – О нет, спасибо…
– Вы не любите быть одна?
– Вы знаете кого-нибудь, кто любит быть один?
– Да, это я. Мне нравится.
– Вам повезло, – сказала Иоланда. – Никому не удается причинить вам страдания.
– Это, по-видимому, правда, – сказал он, такая оценка его неуязвимости ему нравилась.
Пребывая в хорошем настроении, он опрометчиво предложил:
– А если бы нам поехать вместе?
– Вы и я?
– Да, мы.
– Куда?
– В Италию.
– У меня нет больше желания ехать в Италию, – сказала она. – Мне бы хотелось познакомиться с Берном… а также со Швейцарией.
– Ваши соотечественники в большинстве своем ничего не знают о нас. Ничего, кроме банальностей. Шоколад, банки, кукушки. Противно.
– Не стоит сердиться на меня… Я говорю, что хотела бы познакомиться с вашей страной, а вас это раздражает… Что касается банков, у меня никогда не было денег. У меня даже нет чековой книжки.
– Не надо на меня сердиться, Иоланда. Но французы часто раздражают.
– Вас раздражает многое, – констатировала она. – Я полагаю, что показывать мне вашу страну было бы для вас пыткой. Вам нужна новая обстановка. Для меня привычная обстановка здесь.
Он рассуждал вслух.
– Мне хотелось поехать на юг Италии. В Сицилию. Что вы будете делать одна в Берне?
– Буду общаться с медведями…
– Они ближе ко мне, чем к вашей гостинице. Идемте. Я покажу вам свою квартиру. У меня есть также коллекция египетских предметов.
«Осторожно с фараонами, – подумала она. – С фараонами и сфинксом… Сколько их было? Сфинксов?»
Перед ними простиралась, как осушенный Большой канал в Венеции, улица золотистого цвета, окутанная дымкой в черных и желтоватых пятнах. Призраки наемников ехали верхом на своих превосходных конях. Они пробирались через лабиринты света и тени.
– Я видела медведей сегодня, – рассказывала Иоланда. – Они прекрасны, ухожены, с блестящей шерсткой, с экзальтированными милыми лукавыми глазами. Я выбрала себе медведя… Он лежал на спине, лапы кверху, и покачивался. Он ловил мой инжир, только поворачивая голову.
– Они чем-то напоминают супругов, которые окружены вниманием, но которых держат взаперти.
– Вы никогда не видите радостных сторон жизни? Он присвистнул.
– Вы оптимистка, вы? Браво.
Она умолкла. Последние лучи скользили по стенам. Он вел ее в этот розово-желто-синий вечер к Юнкернгассе. Освещение Центральной улицы чертило световую брусчатку. Они вошли в бархатистый туннель, образованный аркадами.
Поднялись на третий этаж.
– Я пройду вперед. Включу свет… Вот…
В этот вечер никто не спрашивал у нее фамилию, имя ее мужа, причины ее появления.
В конце небольшого коридора доктор открыл двойную дверь, и они оказались в спальне. Он повернул выключатель. Синий фаянс люстры радостно светился.
– Она из Италии, – сказал Вернер. – Мои фаянсы всегда итальянские. Что за артисты, эти итальянцы! Они обладают безукоризненным вкусом. Сюда, скорее.
Он потащил Иоланду к окну.
– Еще не совсем стемнело. Посмотрите на Ааре.
Она заметила вдали розово-стальную пенящуюся реку.
