восточного стиля прическу и взбиты высоко надо лбом.
Дезирэ пошла на компромисс и, дабы продемонстрировать, что и она не чужда скромности, окутала свои обнаженные плечи шалью. И несмотря на это, и вице-король, и его супруга были смущены ее излишне откровенным костюмом.
– Вы выглядите прелестно, миссис Флинн, – сказал вице-король не своим, а каким-то слишком тонким голосом. Потом, выдержав паузу и откашлявшись, добавил, обращаясь к Дезирэ и стараясь не смотреть на нее: – И вы тоже очаровательны, моя дорогая… да, очаровательны.
Лицо Хелен Фарнсуорт могло бы заморозить геенну огненную.
Майра и Дезирэ смешались с толпой гостей, стоявших на площадке для танцев, и где бы ни появлялась девушка, ее костюм вызывал оживление. Майра каждый раз вздрагивала, слыша замечания в их адрес:
– Такой туалет был бы вульгарен даже для спальни.
– Для спальни? О, мой муж никогда не видел меня в столь бесстыдном костюме. Это отвратительно.
Дезирэ наслаждалась вызванным ею переполохом, и чем-то напомнила Майре ее самое в таком же возрасте, когда и она любила эпатировать старших. Лицо Дезирэ оживилось при виде лейтенанта Фарли Джонсона, высокого и стройного и столь непохожего на жирных клерков и молодых офицеров, среди которых он стоял. Он был красив грубоватой и мужественной красотой. Прямые светлые волосы свисали ему на лоб. Кожа его была чистой, с несколькими веснушками. Со своими веселыми синими глазами и открытой улыбкой он так и светился обаянием. Плечи у него были широкие, и Дезирэ в мечтах часто представляла их обнаженными, с играющими под кожей мускулами. Она представляла также, как его мощное и мужественное тело нависает над ее собственным, как он обнимает и обволакивает ее. Майра не ошиблась, предположив, что Дезирэ не была больше девственницей. Молодой капрал, приставленный к лошадям и помогавший на конюшне, приобщил ее к «радостям жизни», или, как он грубо и непристойно выражался на своем кокни,[21] взял ее, когда ей было пятнадцать. После этого у нее было еще два любовника. Но ни один из них не пробудил в ней такой страсти, как Джонсон, и она безумно ревновала его к матери, видя, что он оказывает ей знаки внимания.
Лейтенант Джонсон, как и остальные присутствующие на балу, замолчал и чувствовал себя крайне неуютно, видя, что Дезирэ в ее странном костюме направляется к нему, соблазнительно и призывно покачивая бедрами.
– Господи! – прошептал старший из клерков. – Да ведь это девочка Флиннов!
Лейтенант вставил в глаз монокль, чтобы лучше видеть, и уронил его, как только ему удалось разглядеть девушку.
Джонсон был в костюме пирата – полосатой морской тельняшке, штанах до колен и красном платке, особым образом повязанном на голове. Левый глаз у него был закрыт черной повязкой. Он стоял, скрестив руки на груди, и с любопытством разглядывал Дезирэ.
– Черт меня возьми, если это не мисс Флинн!
Она на мгновение приподняла черную маску.
– Как вы меня узнали? – спросила она вызывающе. – Прежде вы никогда не видели меня без одежды.
Лейтенант подавился своим виски с содовой и чуть не задохнулся, и в мгновение ока все, кто стоял рядом с ними, рассеялись по залу, покинув лейтенанта на поле боя. Дезирэ окутывала аура бесстыдства и сексуальности, приводившая в робость мужчин постарше.
– Ну да, я не видел вас столь скудно одетой. – Он бесстрашно оглядел ее с головы до ног. – Должен признать, что вы самая соблазнительная звезда гарема, какую мне доводилось видеть. Очень хорошо, что вашего отца сегодня нет на этом балу. Если бы он увидел вас в таком костюме, он бы разнес здесь все.
– О, я умею ладить с моим добрым старым папочкой. И кстати, я вовсе не звезда гарема. Я пресловутая Саломея.
– Очень похоже на то. У вас такая же репутация, как у нее. Вы мастерица кружить головы.
– А кто вы сегодня?
– Пират Черная Борода.
– В таком случае где же ваша борода?
Ухмыляясь, он сунул руку в карман и извлек фальшивую бороду.
– Она вызывает зуд. Боюсь, что в ней завелись вши.
– Странно, но это вызывает ассоциации с потерей головы.
– Что вы хотите сказать?
– Моя мать сегодня в костюме Марии Антуанетты, которая, как вам известно, лишилась головы. Я Саломея, потребовавшая голову Иоанна Крестителя. А теперь вот вы, пират Черная Борода. Если память мне не изменяет, то его тоже обезглавили. Что скажете?
– А я думал, что его повесили, но это не важно. Некоторые теряют голову или, точнее, жизнь и таким образом – их вешают.
Она властно взяла его за руку.
– Как принцесса иудейская, на сегодняшний вечер я предъявляю на вас права, сэр. Потанцуем?
– Как прикажете, госпожа Саломея.
Он поклонился ей с подчеркнутой любезностью и, обняв ее, двинулся к площадке для танцев, где уже кружились пары. Играли веселый и оживленный гавот, и казалось, он продолжается бесконечно. Когда он закончился, Джонсон и Дезирэ запыхались.
– Не знаю, как эти милые старички выдерживают такой темп, – задыхаясь, промолвила Дезирэ. – Давайте-ка пропустим следующий танец и выпьем чего-нибудь.
Они с трудом проталкивались сквозь толпу гостей к столам, на которых стояли блюда с закусками и напитки и где они увидели Майру. Дезирэ обиженно надулась, глядя, как лейтенант склонился к руке ее матери и поцеловал ее.
– Вы неотразимы, ваше величество. Я готов биться на смерть и пожертвовать жизнью, чтобы ваша прелестная головка осталась при вас.
– А я была бы польщена, лейтенант, если бы вы вступили за меня в бой и сражались бы, повязав на руку шарф моих цветов.
Майра присела в реверансе.
– Пожалуйста, раздобудьте мне пунша, Фарли, – резко перебила их Дезирэ.
– Ваше слово – закон для меня. А как насчет ее величества королевы? Что скажете вы, мадам? Принести вам чего-нибудь выпить?
– Нет, благодарю вас. Я только что выпила.
Почувствовав раздражение дочери, Майра поспешила удалиться.
– Извините меня, но этот танец я обещала майору Хокинсу, – сказала она. – Увидимся позже.
Джонсон заказал пунш с ромом для Дезирэ и виски с содовой для себя у слуги в тюрбане, приставленного к бару.
– Давайте выйдем подышать на веранду, – предложила Дезирэ.
– Если хотите.
Они вышли на веранду и остановились у балюстрады, глядя на ухоженные кустарники и газон. Как во многих колониальных домах, главным украшением фасада правительственной резиденции был фонтан. Три струи воды высоко взмывали в воздух над краем овального резервуара, выгибаясь арками одна над другой. В лунном свете капли воды, подхваченные легким ветерком, сверкали, как драгоценные камни.
– Люблю сидеть на скамье у фонтана и дышать воздухом, напоенным влагой. Идемте.
Она взяла его за руку, и они спустились по ступенькам к фонтану на лужайке.
– Вы не находите, что я неотразима в этом костюме? – спросила она его.
– И вы, и ваша мать – необычайно красивые женщины.
– Почему все всегда говорят и обо мне, и о моей матери, будто мы неразделимы? Мы же не пара клоунов из водевиля – Майра и Дезирэ! Я самостоятельная личность, как и моя мать.
– Ну, это было вполне рядовое замечание. А мне кажется, вы ревниво следите за успехами вашей матери.
Дезирэ почувствовала, что ее лицо запылало. Она была рада темноте и тому, что он не может видеть ее румянца.
– Ну, это просто смешно и нелепо! У меня нет причины ревновать к ней или завидовать ей!
Они остановились у фонтана, и Джонсон повернул ее к себе лицом и положил руки ей на плечи.
Дезирэ затрепетала, ощутив силу и тепло его пальцев на своей обнаженной коже. Движением плеч она сбросила шаль, и та упала на траву.
– Вы правы. У вас нет ни малейшей причины ревновать к матери.
Ее глаза блестели в лунном свете.
– Тогда почему же вы уделяете больше внимания ей, чем мне?
Он откинул голову и расхохотался:
– Так, значит, я не ошибся! Ах вы, маленькая упрямица! Да, я нахожу ее весьма и весьма желанной женщиной, но не желаю ее. Я хочу сделать карьеру, и не думаете ли вы, что верный путь к ней – быть приятным и угодным жене моего генерала? Возможно, это и дерзко с моей стороны!
Она внимательно смотрела на него, склонив голову и прищурив по-кошачьи глаза.
– Думаю, это правда! Вы пытаетесь подольститься к Майре, чтобы добиться расположения моего отца, но далеко вы не продвинетесь.
– Признаю себя виновным.
Она вздрогнула, как от озноба, когда его руки спустились с ее плеч ниже.
– Но мое угодничество распространяется и на дочь. Однако, что касается вас, Дезирэ, то тут я никогда не позволю себе забыться… Дезирэ… Как вам подходит ваше имя. Желание!.. Вы созданы, чтобы возбуждать желание!
– А вы желаете меня?
Он яростно покачал головой:
– Ведь я уже сказал вам, мой принцип – руки прочь от дам, так или иначе связанных с генералом.
– Я не смотрю на себя таким образом. Я здоровая самка и делаю что хочу. Я больше не маленькая папенькина дочка и предпочла бы сидеть у вас на коленях, а не у него.
Она просунула руки под свои нагрудные пластины, приподняла их, и ее груди выпрыгнули на свободу – два алебастровых полушария, бледно светившихся в лунном свете. Потом она взяла его за руки и положила их к себе на груди. Оказалось, что они как раз подошли к его ладоням. Руки его задрожали, когда он почувствовал, что ее соски отвердели под его пальцами, и теперь они жгли его, как маленькие твердые слитки раскаленного металла.
– Должно быть, я рехнулся! – Он с опаской оглянулся на дом. – Что,
