– Так давно ты ни с кем не занималась любовью. Ты просто изголодалась по чувственным наслаждениям. И значит, ты не исключаешь возможности, что ты и молодой Черчилль в конце концов окажетесь в постели».
Прошло уже много лет с тех пор, как Майра и Брэд пришли к молчаливому соглашению относительно своей сексуальной жизни. Ни один не ожидал и не требовал от другого целомудрия и верности во время долгих разлук. Два месяца назад был положен конец роману Майры с герцогом Кентским по требованию короля Эдуарда, угрожавшего лишить герцога его титула, если Майра не пообещает никогда больше не видеть его. В течение многих лет король пытался соблазнить Майру. Это в известном смысле было привлекательно. Многие ли женщины могли похвастаться тем, что спали с королем? Но одно обстоятельство останавливало Майру: король Эдуард был болен сифилисом.
Она дважды примерила каждый туалет из своего гардероба, прежде чем выбрала скромное платье из набивной ткани – нефритово-зеленое с белым передником и пышной юбкой, под которую она надела нижнюю юбку. Это платье подходило для молодой женщины, и в нем Майра выглядела лет на пять моложе.
Чтобы казаться еще моложе, она распустила свои черные как вороново крыло волосы, в которых не было ни одной серебряной пряди, вдоль спины и только перевязала их на затылке простой черной бархатной лентой.
Закончив одеваться, она придирчиво оглядела себя в зеркале. Ее аквамариновые глаза сверкали ярко и были ясными, как в шестнадцать лет. Ее аристократический орлиный нос был таким же изящным, как и прежде, оливковая кожа оставалась по-прежнему безупречной. Она похлопала себя под подбородком тыльной стороной ладони. В этом возрасте у многих женщин на этом месте появлялся безобразный мешок. Вполне довольная собой, она надела плащ и спустилась вниз ожидать своего кавалера.
«Как его назвать? – размышляла она. – Поклонником? Да я его едва знаю!» За одну минуту до восьми позвонили в парадную дверь. Горничная впустила Черчилля и провела его в гостиную, где Майра мелкими глотками цедила шерри, просматривая последний номер «Таймс». Она положила газету и приветствовала гостя.
– Мистер Черчилль, да еще в вечернем костюме! Вам следовало предупредить меня о том, что это будет официальное мероприятие. Мой костюм для него не подходит.
Он сжал ее руку, потом склонился над ней и поцеловал пальцы.
– Не подходит? Моя дорогая Майра, вы бы прошли триумфальным шествием в самом высшем свете, даже будучи одетой в платье из мешковины. И с головой, посыпанной пеплом. Вы выглядите обворожительно. – В его лукавых синих глазах блеснули смешинки. – И я бы хотел выглядеть не хуже!
– Мистер Черчилль! – Майра сделала вид, что негодует. – Вы гадкий молодой человек! Льстец! Я так и знала, что с моей стороны было ошибкой принять ваше приглашение.
– Пожалуйста, называйте меня Уинстоном, моя дорогая! И не называйте меня молодым человеком.
– Но ведь это правда. Я гожусь вам в матери.
– Чепуха! И перестаньте напрашиваться на комплименты. Вы отлично знаете, что выглядите ни на день старше тридцати пяти. Кроме того, какое значение имеет возраст? Подлинная мера возраста вот здесь. – Он приложил палец к виску. – Нам столько лет, на сколько мы себя чувствуем. Сегодня вечером я чувствую, что вам восемнадцать.
– Лесть ничего вам не даст, сэр.
– Вы что, хотите спорить со мной?
– Нет, по правде говоря, я чувствую себя сегодня юной, почти девушкой, и у меня кружится голова. Такова сила убеждения. Где мы обедаем?
– В одной старой гостинице за городом. В «Таверне Джона Пила». – Он нахмурился, заметив, что ее лицо приняло странное выражение. – В чем дело? Что- нибудь не так?
– Нет-нет. Все дело в курьезном совпадении. Давным-давно, когда мы жили в штате Мэриленд, там была таверна с точно таким же названием, которую мой муж часто посещал с… – Она осеклась.
Шарлотта Коллинз. Одна из первых ступенек Брэда, которую он использовал на своем пути к успеху.
– Так мы отправляемся?
Она взяла свой плащ.
– Позвольте мне помочь вам. – Он набросил плащ ей на плечи.
Поездка в его спортивной машине продлилась около часа.
«Таверна Джона Пила» пряталась среди старых кленов и сосен. Это было типично английское старое строение, старинная гостиница или постоялый двор, сложенный из массивных бревен, выбеленных солнцем и пестревших пятнами, которыми их украсили годы и стихии. Деревянная вывеска над парадной дверью раскачивалась под порывами ветра. На ней были выгравированы рожок и надпись «Вы знаете Джона Пила?». Когда они вошли в холл здания, странное и даже мистическое совпадение продолжало действовать – атмосфера этой таверны полностью совпадала с той, что Майра помнила по Мэриленду. Темные деревянные панели, на которых время оставило свой отпечаток, тяжелые драпировки на окнах… Все это создавало странную, но интимную атмосферу, что еще подчеркивалось уединенными кабинками. Потолки были выбелены и контрастировали с массивными дубовыми балками. Величественная стойка бара была под стать стенам из мореного дуба и украшена декоративной резьбой.
Их приветствовала стройная молодая женщина, скромно одетая в юбку, зауженную книзу, и белую крахмальную полотняную блузку, благородно оттененную у горла узким черным бархатным галстуком. Она обратилась к Черчиллю по-английски, но в речи ее отчетливо звучал ирландский акцент:
– Мистер Черчилль, как приятно снова видеть вас. Вас так давно не было. Мы боялись, что наскучили вам.
– Ничего подобного, Мэрион. Дело в том, что я погряз в парламентских делах. Я хочу вас познакомить с миссис Майрой Тэйлор, супругой бывшего американского посла генерала Брэдфорда Тэйлора.
Мэрион всплеснула руками:
– Господи! Вы та самая дама, что связана с миссис Пенкхёрст и женским движением?
– Да, верно, и я горжусь этим. – Майра протянула ей руку. – Рада познакомиться.
Женщины обменялись рукопожатием, что в те времена было редкостью.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, и я так горда этим, миссис Тэйлор. Я совершенно потрясена деятельностью вашей организации и ее благородными целями. Представьте себе, женщины получат право голоса и равные права с мужчинами.
– Но ведь это ваше право от рождения, Мэрион. Вы с этим не согласны?
– Согласна? На сто процентов! Меня поражает только ваша отвага. Ведь вы, вероятно, знаете, что ирландцы – и мужчины, и женщины – терпят от англичан такое же угнетение, как и все представительницы нашего пола?
– Я именно это говорила сегодня днем в тюрьме, куда нас засадили. Цели нашей организации не ограничиваются защитой прав женщин. Мы боремся за права всех угнетенных народов мира. Почему бы вам, Мэрион, не посетить на следующей неделе наше заседание? Я готова поклясться, что это пойдет вам на пользу: даст уверенность и стимул, вдохновение и отвагу и необходимый опыт.
– Я могла бы прийти.
Черчилль поднял руки вверх.
– Довольно об этом! Миссис Тэйлор, я не для того привез вас сюда, чтобы вы принялись за агитацию в одном из моих любимых ресторанов. Особенно когда ваша первая слушательница, а возможно, и последовательница – одна из самых преуспевающих хозяек гостиницы во всей Англии. К тому же она весьма обаятельная женщина. – Он посмотрел на Майру, высокомерно приподняв одну бровь. – Можно нам столик в углу, милая Мэрион?
– Разумеется, ведь это ваше всегдашнее место, сэр, ваша любимая кабинка.
Она проводила их к месту через весь обеденный зал, где уже сидели пары за роскошно накрытыми столами. Мэрион усадила их за столик в углу, далеко отстоявший от остальных. Мужчины и женщины были одеты в роскошные вечерние туалеты. Почти на каждом столике красовалось по серебряному ведерку для шампанского.
– Я пришлю свою помощницу Кэрол принять ваш заказ, мистер Черчилль, – сказала она.
Когда она повернулась, чтобы уйти, Черчилль добродушно хлопнул ее по аппетитному заду.
– Я забуду об этом, сэр, – сказала она кокетливо, – и как можно скорее.
– Думаю, у меня создалось о вас неправильное впечатление, Уинстон, когда я подумала, что вы не похожи на повесу. Вы ведете себя с беспримерной фамильярностью с представительницами противоположного пола. Как бы вы отреагировали, если бы к вам подошла какая-нибудь леди и ущипнула вас за зад? – спросила Майра.
Он хмыкнул:
– Моя дорогая, я счел бы это одним из самых приятных и запоминающихся моментов в своей жизни. Пожалуйста, не стесняйтесь и сделайте это, если хотите.
Он подмигнул ей, перегнувшись через столик, и вынул сигару из внутреннего кармана пиджака.
– Не будете возражать, если я закурю?
Майра извлекла из сумочки золотой портсигар.
– Ни в коем случае, если вы не будете возражать, когда закурю я.
Он восторженно смотрел на нее:
– Черт возьми! Какая вы восхитительная, упрямая, отважная женщина! Неверно говорят, что красота – только фасад, что она не глубже верхнего слоя кожи. Ваша красота, милая Майра, доходит до костей.
– Благодарю вас, сэр.
Они смотрели друг на друга, когда к их столику приблизилась молодая женщина.
– Добрый вечер, мистер Черчилль, – сказала она, одарив его ослепительной улыбкой и показав прелестные ямочки на щеках. Одета она была точно так же, как Мэрион.
Черчилль оглядел ее стройную фигурку с головы до ног.
– Ну, раз сегодня придется отказаться от моего любимого лакомства, то подайте нам бутылку шампанского.
Девушка очаровательно покраснела и, сделав книксен, удалилась.
–
