ближайший городок Барстоу. Майра купила сорочку по случаю у торговца, проезжавшего мимо со своим товаром. Она привезла ее домой в коричневом бумажном мешке и спрятала на дне ящика туалетного стола под грудой простого и скромного белья. О чем она только думала, когда покупала столь вызывающую вещицу, почти несовместимую с обычной одеждой для женщин, обитающих в небольшом приграничном форте, живущем простой и незатейливой жизнью. Должно быть, в глубине ее сознания таилась искра прозрения, предвкушение стремительного романа с Брэдфордом Тэйлором?
Майра твердо верила в предчувствия. Нет, она не была суеверной. Эти свои предчувствия она воспринимала как усовершенствованное и обостренное продолжение одного из своих пяти чувств.
Она подобрала волосы и повязала их красной лентой, потом шагнула в заводь. Воздух был тихим, и Майра, плавая на спине, смогла бы заметить малейшее движение листьев в кронах окружавших ручей деревьев, смыкавшихся над головой. Солнце просачивалось сквозь редкие ветки, и она видела его как сверкающий расплавленный огненный шар, гипнотизировавший ее. Она закрыла глаза, наслаждаясь легкостью своего тела, невесомого в воде. Чувственная расслабленность охватила ее всю. Звуки, свидетельствовавшие о приближении всадника, направлявшегося сюда, исходили из-за западного холма. Это вызвало у нее улыбку. Рука ее скользнула вниз по животу, и она провела ею вдоль разверстых бедер.
Сердце Майры отчаянно забилось, когда всадник появился из-за гребня холма и поехал вдоль ручья. Он привязал свою лошадь рядом с ее Дьяволом и направился к ней. Майра, лежавшая на поверхности воды с широко раздвинутыми бедрами и видными сквозь воду выпущенными на волю грудями, представляла собой весьма соблазнительное зрелище. Она будто манила всем своим видом. Майра тотчас же заметила его волнение, физический голод в выражении глаз и во всем его облике, когда он ступил на край заводи. Он просто пожирал ее глазами.
– Ну, что же вы медлите? – вкрадчиво спросила она. – Разве вам не известно, что невежливо заставлять даму ждать?
– Ты соблазнительница, – ответил он хрипло и принялся раздеваться.
Майра наблюдала за его действиями с нескрываемым восторгом и любовалась его обнаженной грудью и широкими плечами и всем его жестким, поджарым мускулистым телом. В косых лучах солнца, проникавшего сквозь листву, густые волосы на его груди блестели. Он освободился от своих штанов из оленьей кожи, и тут Майра увидела его ноги, длинные и прямые, и бедра, крепкие и могучие. У Майры перехватило дыхание: он стоял перед ней совершенный и ничуть не смущенный своей наготой, как и она сама. Брэдфорд приблизился к ней.
– Иди ко мне, дорогой, – прошептала она и протянула к нему руку. Он принял руку и оказался стоящим между ее бедер. Ее пронзила дрожь, когда твердая и трепетная мужская плоть осторожно приблизилась, ища ворота ее женственности.
– О Господи! Я как будто возношусь на небо, – стонала она, обвивая ногами его стан и смыкая их за его спиной. Брэд приподнял ее из воды, подхватив под мышки. Она обвила одной рукой его шею, другой же, дрожащей от возбуждения, обхватила его отвердевшую плоть. Столько времени прошло с тех пор, как впервые у нее была близость с Бобом, что она вполне могла считать себя девственницей. Он пробивался к заветной цели, прилагая отчаянные усилия и скрипя зубами, но пока что достиг немногого.
– Сильнее, сильнее, – побуждала она его, извиваясь в воде, не в силах совладать со своим желанием. Наконец, объединив свои усилия, они сумели преодолеть преграду. И тело ее будто подбросило вверх, когда он полностью проник в нее. Каждая ее клеточка отозвалась безумным всплеском радости… Все ускоряющийся ритм его движений постепенно усиливал ее наслаждение, пока экстаз не стал всепоглощающим и они чуть не лишились сознания. Они бились в воде, как два диких морских животных, соединенных в смертоносном объятии, исторгая крики и стоны, бормоча нечто бессвязное. Но вот пароксизм страсти сошел на нет, и они стояли рядом, обвивая друг друга руками, и она прижималась щекой к его вздымающейся груди. Рябь от их движений все еще расходилась по поверхности воды концентрическими кругами.
Чуть позже он поднял ее на руки и перенес на берег. Трава на берегу была густой, мягкой и нагретой солнцем. Он нежно опустил Майру на нее, не спуская с девушки глаз, полных обожания.
– Я люблю тебя, Майра Каллахан, – сказал он.
– Я люблю тебя, Брэдфорд Тэйлор.
Она вздохнула и обвила его шею руками. Он наклонился и поцеловал ее в губы, потом в подбородок, потом заскользил губами вниз по ее лебединой шее и остановился на ложбинке между грудями. Задержавшись на левой груди, язык его дразнил ее сосок до тех пор, пока не почувствовал, что тот разбух у него во рту и стал похож на зрелую крепкую ягоду земляники.
Снова ее затопило желание, не менее острое, чем в первый раз. Странные новые ощущения поглотили ее, а его язык продолжал свое путешествие по всему ее телу, остановившись на мгновение, чтобы поиграть с пупком, а затем град поцелуев обрушился на потайное место между ее бедрами. Майра вскрикнула от восторга, когда его руки скользнули между ее бедер. Воспламененная страстью, она заставила его продолжать ласки. Это было совершенно необычное ощущение, ничуть не похожее на прежние, более эротичное, чем обычные любовные прикосновения.
Кровь Майры громко гудела в ушах. Сердце ее бешено билось. Она ощущала биение крови в висках, на шее, на запястьях и в паху.
Позже они долго лежали молча: ни один не решался заговорить. Они лежали рядом, бедро к бедру, нога к ноге, и держались за руки, как двое невинно спящих детей.
Наконец Майра приподнялась и склонилась над ним с сияющим от восторга лицом.
– Я никогда не чувствовала такой полноты жизни, никогда не испытывала большего восторга, никогда еще в такой мере не ощущала себя женщиной. Я чувствую себя так, будто до сих пор какой-то части меня не существовало, какой-то таинственной части, необходимой для того, чтобы женщина ощущала себя цельным существом.
– Понимаю, что ты имеешь в виду, – согласился он, поглаживая ее спину. – Я сам всегда это ощущал – отсутствие цельности. В первый же раз, как я посмотрел на тебя, дорогая, внутренний голос прошептал мне: «Она то самое, чего не хватает тебе в жизни». Я уже говорил тебе: мои инстинкты сказали мне с самого начала, что наши судьбы соединятся и мы будем существовать как один разум, как одно тело, как единое существо.
Когда они верхом возвращались в форт, Майра положила руку ему на бедро.
– Брэд, мой дорогой, мой бесценный муж.
Он ответил ей улыбкой:
– Да, а ты моя бесценная жена. Клятвы, которые мы сегодня принесли друг другу, в глазах Господа важнее и значат больше, чем затверженные наизусть слова, произносимые в храме, или свидетельства, выданные каким-нибудь законным органом власти. И все же нам придется подчиниться морали и нравам общества, в котором мы живем. Если я не сделаю тебя честной женщиной, меня выбросят из полка, выгонят с военной службы.
Майра рассмеялась:
– Не говоря уже о том, что мой отец отделает тебя хлыстом.
Брэд ответил смехом:
– Да, думаю, мне следует обратиться к нему как полагается и попросить твоей руки.
В конце ноября и в течение всего декабря жизнь в форте Хемпстед протекала более сносно, чем летом. Зимнее солнце в зените уже не пекло так сильно. Выжженная земля дышала вольнее, отдавая свой вулканический жар. Как легендарная птица Феникс, южный Техас возродился из пепла. Прошли дожди, и теперь бесплодная песчаная почва превратилась в животворную и плодородную. Урожай обещал быть богатым. В изобилии появилась дичь: олени, дикие индейки… В реках, пересохших летом, теперь кишмя кишела рыба. Позади своего коттеджа Майра разбила огород, где росли картофель и ямс, и урожай был так велик, что им можно было бы прокормить все население форта. Погода стояла бодрящая, и общее настроение в форте значительно улучшилось. Светская жизнь теперь протекала бурно. Элизабет Кастер устраивала вечера с чаем и картами, а незадолго до Рождества дала настоящий бал. Для танцев было отведено место на плацу, где обычно проводили парад. Площадку украсили японскими фонариками. В Сан-Антонио наняли оркестр, и в течение нескольких недель до великого события женщины гарнизона большую часть времени посвящали шитью туалетов, которые они намеревались надеть в этот торжественный вечер.
Майра надела блузку из набивного шелкового креп-жоржета с узором из цветов и пеструю юбку, расширяющуюся книзу, в узоре которой сочетались ярко-желтый, синий, красный и зеленый цвета из легкого крепа.
– Сегодня ты непременно будешь королевой бала, – сказал ей Брэд, явившийся сопровождать ее.
– Спасибо, но думаю, эта честь принадлежит Элизабет. Подожди, пока не увидишь ее роскошный туалет. Тебе нравится моя прическа?
Ее волосы были собраны в высокую прическу и удерживались с помощью заколок, по форме напоминавших бумеранги.
– Царственная прическа. Поистине царственная! – Он обнял ее в темноте веранды. – Хотя мне больше нравится, когда твои волосы свободно струятся по обнаженной спине.
– Нам, пожалуй, следует поспешить, – сказала Майра, – а иначе мы опоздаем.
– Опаздывать нынче в моде. Твой отец уже отправился. Он у Кастеров. Ты же знаешь, что он кавалер Би. Думаю, у них что-то наклевывается. Ты согласна со мной? Он в прекрасном расположении духа.
– Никогда не видела его в лучшем. И он прибавил в весе и стал меньше пить и курить.
– Влияние хорошей женщины всегда чувствуется.
Они спустились по ступенькам и направились к месту, определенному для
