– Почему?
– Дерево слишком толстое – вот почему. Сюзанна заметила игру эмоций на личике сына. Он не ладил с мужчинами – бедняжке просто не представлялось удобного случая познакомиться с ними поближе. Но Сюзанна не хотела, чтобы мальчик вырос, боясь мужчин. Избежать этого можно было единственным способом: скрывать свой страх.
Наблюдая, как Кори трет заспанные глаза, Сюзанна ощутила прилив тревоги за сына. Но несмотря ни на что, она отбросила мысли о прошлом и сосредоточилась на будущем.
– Большой дядя хорошо рубит дерево. Сюзанна сунула противень с печеньем в духовку старой железной плиты и подошла к окну, встав рядом с Кори. Незнакомец запросто справлялся с деревом, он вскидывал топор так легко, словно тот был невесомым. Он снял рубашку, и мышцы сильных рук и груди еще отчетливее проявились под тканью нижней рубашки.
Она покачала головой, вспоминая, как трудно ей даже разговаривать с мужчинами, не испытывая страха. А этот человек вел себя вполне миролюбиво – впрочем, хватило и того, что он стоял на расстоянии всего пяти футов от Сюзанны.
На Сюзанну вновь нахлынули воспоминания о Харлене, и только теперь она поняла: ее тревожит рост и сила незнакомца. Она слишком хорошо знала, какую боль причиняет удар кулаком или открытой ладонью. А может, боязнь вызывал его мужской запах. Этот запах душил Сюзанну; вдыхая его, она боялась закашляться. Мужчины пахли совсем иначе – грубо, дерзко… Это не поддавалось описанию. В детстве Сюзанна не обращала на него внимания, вернее, сначала считала его запахом безопасности, но вскоре все изменилось…
Нет! Она не позволит себе погрузиться в воспоминания.
Они с Кори стояли у окна и наблюдали за работой незнакомца до тех пор, пока Кори не начал ерзать. Сюзанна заметила на штанишках сына мокрое пятно.
Снимая Кори со стула, она укоризненно проговорила, не ожидая ответа:
– Когда же ты научишься вовремя проситься, как большой мальчик?
Когда Сюзанна с сыном бежали из Миссури, Кори едва минуло три года, и, в сущности, он был еще совсем малышом, но Сюзанна знала, что других детей в его возрасте уже не приходится то и дело переодевать. Она вспомнила, как жена владельца соседнего ранчо как-то посоветовала ей выпускать Кори гулять в одной рубашонке. «Тогда он сможет ходить по-маленькому, где захочет, – с явным чувством превосходства заявила женщина, – а тебе не придется так часто стирать».
Переодевая Кори, Сюзанна с отвращением покачала головой, вспоминая совет соседки. Бегая полуголым, ребенок ничему не научится – наоборот, будет вести себя как зверек.
Полоская подгузник в ведерке, хранящемся под верандой, Сюзанна задумалась о том, когда же Кори, наконец, решит, что он уже слишком взрослый, чтобы носить подгузники.
Она закончила готовить обед, с облегчением заметив, что Кори не счел нужным выходить во двор и наблюдать за работой незнакомца. С внезапным прозрением она заключила: незачем бояться, что ее опасения передадутся Кори – у него хватает собственных. Оставалось только надеяться, что со временем мальчик забудет о них. Но сейчас, видя, с каким настороженным выражением лица он всматривается в незнакомца, Сюзанна понимала: ее сын ничего не забыл.
Нат умылся у колодца, прежде чем подойти к двери. Его подмывало заявить женщине, что он отказывается от обеда, но из кухни неслись такие аппетитные запахи мяса и капусты, что его рот наполнился слюной. Нат был голоден и пока не хотел уезжать.
Сюзанна подошла к двери, едва он ступил на веранду.
– А я как раз собиралась звать вас, – запинаясь сказала она.
Шагая навстречу женщине, Нат вновь всмотрелся в ее лицо. Ее каштановые с красноватым отливом волосы нельзя было назвать ни рыжими, ни просто каштановыми. Глаза Сюзанны Нат запомнил с первой встречи в городе – огромные, карие… Он всегда питал особую склонность к карим глазам.
Нат мысленно выругался: неудивительно, что Уокер пожелал разыскать эту женщину. Ни один мужчина в здравом уме не отпустил бы ее, что бы она ни натворила.
Он последовал за ней в дом. В комнате на окнах висели пестрые занавески, вышитые подушки были небрежно разбросаны по дивану и креслам с потертой обивкой.
Вполне пригодная для дела железная плита ютилась в углу, рядом с буфетом и раковиной. Портновский манекен, ощетинившийся булавками, высился у окна, напоминая своим видом чопорную компаньонку. На подоконнике под тонкими желтыми занавесками выстроился ряд цветочных горшков с крохотными растениями. Возле небольшого круглого стола было расставлено три стула. Несмотря на простоту обстановки, каждая мелочь в комнате хранила следы женской руки.
– Садитесь, пожалуйста, – предложила Сюзанна. – Обед готов.
Нат кивнул, продолжая осмотр комнаты и направляясь к столу. В корзинке горкой лежало воздушное золотистое печенье, рядом стояло блюдо дымящейся капусты и моркови с говядиной. Нат занял стул напротив Сюзанны.
Женщина склонила голову, тихо прочла благодарственную молитву и предложила гостю приниматься за трапезу.
За едой Нат наблюдал, как Сюзанна нарезала сыну мясо и капусту. Только когда мальчик начал жевать, Сюзанна наполнила свою тарелку.
Она была красива. Несмотря на округлые формы, она выглядела хрупкой. И печальной. Даже мальчик вел себя чересчур смирно. Впрочем, в присутствии незнакомого человека дети обычно затихают, но если они не боятся наказания, они, по крайней мере, вертятся за столом – как делал сын самого Ната.
На краткий и мучительный миг перед его глазами всплыло лицо сына, Джексона. Нат вновь видел, как Джексон ерзает на своем высоком стульчике… подхватывает руками ломтики картофеля… строит крепость из фасоли… и одну за другой роняет фасолины на пол…
Нат закрыл глаза, прогоняя воспоминания. Поднеся ладонь к лицу, он глубоко вздохнул. Руки у него
