Кори всхлипывал и дрожал, слезы испуга катились по его щекам.
Сюзанна не сводила глаз с мужа.
– Отпусти его, Харлен. – Она изо всех сил старалась держаться спокойно, чтобы не перепугать и без того помертвевшего от страха Кори.
Харлен злорадно осклабился, достал еще одну сигару и прикурил ее, как следует затянувшись, чтобы огонек разгорелся.
– А если я не соглашусь, Сюзанна? Что ты сделаешь, если я его не отпущу?
– Тогда да поможет мне Господь! Если ты прикоснешься к Кори, я убью тебя, Харлен Уокер! – Сюзанна почувствовала, как что-то сжимается в животе в тугой комок.
Встретив пренебрежительным хохотом ее угрозу, Харлен, схватив Кори, направился к буфету и извлек бутылку виски.
Сюзанна знала: Харлен злорадствует, видя ее страх и боль. Но сейчас она чувствовала только, как ярость закипает у нее в груди, угрожая поглотить ее.
Она никогда не понимала, почему Харлену позволено бить ее, почему никто вокруг не возмущается, зная, что он издевается над ней всякий раз, когда ему вздумается. Сюзанна давно уже перестала поверять людям свои страдания: все, кроме Луизы, очевидно, считали, что она либо заслуживает наказания, либо преувеличивает. Но издевательства Харлена над собственным сыном Сюзанна считала преступлением. Этого она не могла и не желала допустить…
– Пусть все ссоры останутся только между нами, Харлен, – предложила она, стараясь придать голосу спокойствие, которого, конечно же, не чувствовала. – Незачем втягивать в наши дела Кори – он еще ребенок и ни в чем не виноват.
– Папа сделал Кори больно, – пожаловался тоненьким голосом малыш.
Сюзанна сжалась, борясь с искушением броситься на Харлена и отнять у него Кори.
Харлен за ручку поднял ребенка над полом. Кори тут же беспомощно задергался, а Харлен поднес к его лицу зажженную сигару.
– Заткнись, сопляк. Захлопни рот, понял? Иначе я выжгу тебе глаза.
Кори расплакался, и от его судорожных всхлипов сердце Сюзанны разрывалось. Она бросилась к сыну, но прежде чем успела подбежать, Харлен отшвырнул его в угол. Кори с глухим стуком ударился об пол.
Вскрикнув, Сюзанна рванулась к нему. От удара малыш задохнулся и теперь беспомощно хватал ртом воздух. Сюзанна подхватила сына на руки, надеясь утешить его в своих объятиях.
Харлен же как ни в чем не бывало расселся за кухонным столом, стакан за стаканом опустошая бутылку виски.
Кори прижался к матери, случайно задев коленками по нестерпимо ноющим ребрам. Сюзанна подавила стон. Забыв о собственной боли, она поспешила в спальню и закрыла за собой дверь.
У нее раскалывалась голова, боль расплывалась по всему телу, мешая дышать. С Кори на руках она осторожно опустилась в кресло-качалку и попыталась найти позу, в которой тело не изнывало бы от боли, после чего, прижав головку сына к груди, принялась убаюкивать малыша. Глаза Сюзанны были прикованы к двери в ожидании Харлена.
…Нет, так больше не может продолжаться. Много лет подряд Харлен дурно обращался с ней, а в последнее время стал пускать в ход кулаки. Сначала Сюзанна убеждала себя, что, если она научится придерживать свой острый язык, Харлен перестанет бить ее. Но Луиза считала, что она ни в чем не виновата и не заслуживает побоев и насилия. Наконец Сюзанна поняла: дело в самом Харлене – какая-то внутренняя сила превращала его в злобного зверя.
Взглянув на Кори, Сюзанна увидела залитое слезами лицо ребенка. У нее лихорадочно забилось сердце. Нельзя допустить, чтобы Харлен искалечил ее сына.
Надо забрать ребенка и уйти. Луиза приютит их и позаботится о Кори, пока Сюзанна будет работать, чтобы прокормить их всех. Она наверняка сумеет найти работу швеи…
Убедившись, что Кори заснул, Сюзанна поднялась с кресла, морщась от вновь вспыхнувшей боли, и уложила его в кроватку. Даже во сне малыш время от времени всхлипывал и вздрагивал. Из всех мук, перенесенных Сюзанной за долгие годы, самой тяжкой было видеть беспокойный сон своего ребенка. Дети не должны страдать, дети – дар Божий, так почему же Господь допускает такое?
Отвернувшись от кроватки, Сюзанна случайно увидела себя в зеркале над комодом. Она с трудом узнала себя: свежий синяк от последнего удара Харлена проступал на скуле, подползая к глазу. Сюзанна ощупала скулу – она была припухшая, ссадина на подбородке ныла. Голова раскалывалась от побоев. Вглядевшись в свое отражение, Сюзанна заметила, что глаза ее, затуманенные страхом, стали тусклыми, а волосы повисли вдоль щек безжизненными прядями.
Слезы досады и гнева покатились по щекам, и Сюзанна смахнула их с гримасой боли, неосторожно задев пальцами ушибленную скулу. Она застыла у детской кроватки, боясь вновь оказаться лицом к лицу с мужем.
Словно прочитав ее мысли, Харлен пинком распахнул дверь спальни.
– А ну выходи, шлюха! – приказал он, пьяно покачиваясь и невнятно выговаривая слова.
Несмотря на вспышку ужаса, Сюзанна упрекнула:
– Не шуми, Харлен! Я только что уложила его. Она поспешила выйти из комнаты, но Харлен схватил ее за руку.
– Хочешь, чтобы парень вырос размазней? – издевательски промычал он. – Мой сын не будет слюнтяем, запомни!
Стараясь не обращать внимания на пальцы Харлена, впивающиеся ей в руку, Сюзанна дерзко возразила:
