Алекс стоял перед письменным столом, словно подсудимый перед трибуналом. Когда «председательствующий» спросил, имеет ли он что сказать в свою защиту, он промолчал, так как слишком хорошо знал, что в подобных случаях любые слова могут лишь усугубить наказание…
Затем, обведя взглядом собравшихся, Алекс спокойным голосом сказал, что на их месте он как можно скорее свернул бы эту бессмысленную процедуру и дал бы ему возможность преподать Нейлу Форрестеру несколько уроков стрельбы. Ему не дали договорить: самозваный трибунал желал расправы…
На середину комнаты вышел старший группы и сказал:
– Обвиняемый Рассел, ты признан виновным по всем пунктам. Приготовься выслушать приговор.
Алекс приготовился: он ожидал, что его либо без штанов окунут носом в корыто для свиней, либо, намылив с головы до ног пеной для бритья, запрут на ночь в шкаф для метел – обычно именно так наказывали провинившихся в колледжах… Увы, он ошибался.
– За неоднократное проявление неуважения к товарищам ты будешь немедленно доставлен к восточной оконечности местного озера и брошен в воду!
Комната поплыла перед глазами Алекса. Море лиц слилось в один бледный зигзаг; зеленые мундиры со всех сторон окружили приговоренного. Его охватил панический страх – он сделал отчаянную попытку броситься к двери, но чья-то рука ухватила его за воротник.
– Смотрите, он струсил! – раздался крик «председательствующего».
– Боже мой, так ты еще и трусишка! – завопил другой офицер. – Наломал дров, а теперь пытаешься смыться!
Алекс понял, что он пропал. Трусость – что может быть позорнее такого обвинения? Он был один против одиннадцати здоровых парней, каждый из которых страстно желал отомстить ему… От страха оказаться брошенным в воду Алекс почувствовал, что у него закружилась голова. Его стало тошнить, перед глазами поплыли круги… Сердце бешено стучало, на лбу выступил холодный пот. Собрав силы, он предпринял еще одну попытку освободиться… Увы, сопротивляться было совершенно бессмысленно. Держа отчаянно брыкающегося Алекса за руки и за ноги, толпа офицеров направилась к выходу из казармы… Вот они спустились по лестнице, вот пересекли двор.
– Ради Бога, не надо! – прохрипел он. Но лишь крепче сжимались руки мстителей – разве могли они пощадить свою жертву в тот самый миг, когда до сладостной расплаты оставалось несколько минут!
В следующее мгновение Алекс уже лежал лицом вниз на тележке, которую использовали для перевозки фуража; полдюжины парней проворно вскочили сверху, лишив «приговоренного» малейшей возможности сопротивляться. Его руки и ноги были плотно прижаты к бортам тележки, нос уткнулся в теплое колючее сено. Чтобы не задохнуться, Алекс повернул голову набок – в таком положении он мог по крайней мере дышать…
Сердце Алекса замирало от ужаса: в его воспаленном воображении пронеслись страшные призраки, готовые расправиться с ним… Он видел коряги, похожие на тощие руки утопленников, сухие деревья, напоминающие скелеты… Вдруг Алекс ощутил, что силы покинули его, – он лежал словно парализованный, с ужасом ожидая развязки.
Крики сослуживцев до боли напомнили Алексу рев толпы вокруг памятника Нельсону в ту Новогоднюю ночь… Вся разница заключалась в том, что тогда, полгода назад, он сначала принял этот рев за приветственные возгласы, теперь же он с самого начала осознавал, что это вопли людей, готовящихся расправиться со своей жертвой.
Тележка остановилась; офицеры, сидевшие верхом на Алексе, соскочили на землю. Почувствовав свободу, юноша стремглав выпрыгнул из тележки и снова попытался спастись бегством, но тотчас же вокруг него сомкнулась стена темно-зеленых мундиров, пробить которую он на этот раз даже не пытался. Сослуживцы что-то кричали, толкая его к кромке темной воды.
Алекс все еще пытался сопротивляться. Он чувствовал, что в холодной воде озера таится смертельная опасность—перед его глазами проплыло бледное, почти прозрачное тело холлвортской утопленницы. Служанка смотрела на него стеклянными глазами, протягивая вперед свои костлявые руки. Вдруг он понял, что это вовсе не служанка: из воды поднималась какая-то мужская фигура… Глаза призрака ярко блестели, рот оскалился в зловещей улыбке.
– Ну что? – раздался над самым ухом Алекса чей-то голос. – Кажется, доволокли? Давайте-ка окунем этого жалкого труса в воду!
Алекс уже ничего не понимал: все слилось перед его глазами – темное небо, мокрая трава у кромки воды, мундиры офицеров… Из-под воды высунулась чья-то холодная рука и стала тянуть его вниз… Куда-то плыла плоскодонка… «Майлз! Майлз!» Алекс отчетливо слышал этот пронзительный детский крик. Неужели это конец? Неужели ему суждено наконец встретиться с погибшим братом? Но тут он почувствовал, что может сделать вздох… Призраки куда-то отступили.
– Ну что: еще разок? – раздался тот же хриплый голос.
– Да! – проревела толпа.
На этот раз Алексу пришлось еще хуже. Теперь он почувствовал, что вокруг его шеи сомкнулись чьи-то цепкие пальцы… Это была она, та самая служанка, которую соблазнил один из его дальних предков… В памяти Алекса пронесся тот последний разговор с Майлзом: тогда он был еще слишком мал, чтобы понять, что же заставило несчастную девушку броситься в воду… И вот теперь ему предстояла встреча с ними обоими: Майлзом и служанкой. Своими цепкими руками они тянули его к себе на дно.
Он оказался один-одинешенек в том безвоздушном пространстве, которое отделяет жизнь от смерти. Где-то вдали мерцали огни факелов, чьи-то далекие голоса звали его и брата… Перед самым его носом выросла гигантская фигура в черном плаще – кто это, дьявол? Нет, Алекс узнал в зловещем великане своего отца, сказавшего: «Если Господу было угодно забрать одного из моих сыновей, то почему же Он взял именно Майлза?..
Алекс почувствовал, что он тонет… Только в этот момент рядом не было того двенадцатилетнего мальчишки, старшего брата, который мог бы его спасти. Он остался один на один с мрачными призраками, населявшими это озеро. Внутренний голос нашептывал ему, что где-то рядом должен быть Майлз; еще немного, и они встретятся лицом к лицу. Фантазия и реальность слились воедино. Алекс лишь ждал, когда же наконец он сможет заговорить с братом.
В этот миг голоса, выкрикивавшие их имена, стали громче, мерцающие огни факелов превратились в целый дождь падающих звезд—над Алексом снова было ночное небо. Образы прошлого унеслись вдаль, он
