Александра и Ричард договорились встретиться в дирекции отеля в половине седьмого. Александра приехала пораньше и позвонила домой, чтобы узнать, какие поступили сообщения. Оказалось, что среди множества звонков был один неожиданный: из школы, где учился Трип.
Она тут же набрала номер директора школы, миссис Локвуд. По счастью, та задержалась у себя в кабинете дольше обычного.
– Да, миссис Кокс, я хотела поставить вас в известность о сегодняшнем происшествии.
– Что-нибудь случилось? – встревожилась Александра.
– Нет-нет, ничего страшного, – поспешила успокоить ее миссис Локвуд. – Наоборот, вам будет приятно. Сегодня ваш сын вступился за одноклассника, которого обижал старший мальчик. При этом ваш сын не полез в драку, но сумел оттащить обидчика.
– Значит, Трип совершил благородный поступок? – Лицо Александры осветилось улыбкой.
– Ваш ребенок выделяется среди своих ровесников, миссис Кокс. Его отличает редкое добросердечие. Он охотно помогает другим, берет под свою защиту слабых. Вы можете им гордиться.
– Мы им гордимся, – с благодарностью ответила Александра.
Через десять минут она присоединилась к Ричарду. Для них из директорской столовой должны были доставить легкий обед, чтобы Ричарду не пришлось надолго отрываться от работы.
Когда Ричард услышал о звонке из школы, он тоже просиял от родительской гордости. Потом Александра поднялась с кресла, подошла к окну и остановилась.
– Ричард, меня все спрашивают, не сорвется ли наш прием из-за выступлений профсоюза. Я отвечаю «нет». Но мне непонятно, что происходит на самом деле. Разве меня это не касается?
Ричард откинулся на спинку стула и рассеянно сказал:
– Гномик, я же просил тебя не волноваться, помнишь?
– Помню, Ричард. Но ничего не могу с собой поделать. Меня осаждают журналисты, и я должна иметь наготове хотя бы мало-мальски убедительный ответ. Рич, у нас неприятности? Ты что-то скрываешь?
Ричард подошел к Александре и положил руку ей на плечо.
– Со дня на день все вопросы будут решены.
– Как я должна это понимать? – Она заметила у него под глазами сетку мелких морщинок. – А не случится ли так, что прилетит принцесса Диана в бриллиантовой диадеме, а ее встретит какой-нибудь Танк Марчек со своими головорезами и сунет ей под нос плакат: «Убирайся восвояси»?
– Бог с тобой! Это исключено.
– Если не это, то что нас ждет? Просвети меня.
После некоторого колебания Ричард сказал:
– Ну, хорошо, слушай. Все угрозы этого профсоюза – не более чем сотрясение воздуха. В худшем случае нам придется обратиться в федеральный суд за постановлением о трехмесячной отсрочке забастовки. За это время страсти улягутся и можно будет возобновить переговоры.
– Ясно.
Улыбка Ричарда получилась вымученной; от этого его лицо приобрело еще более усталое выражение.
– Теперь, надеюсь, ты понимаешь, что поводов для волнения нет. Если бы ты повнимательнее слушала меня...
Александра уже начала было успокаиваться, но последняя фраза подлила масла в огонь. Высокомерный тон мужа казался ей оскорбительным.
– Чушь собачья, – бросила она. Ричарда покоробила несвойственная ей грубость. – Я всегда тебя внимательно слушаю. И что же я слышу? Я слышу, что ты безмерно упрям и не желаешь искать никаких компромиссов. И только по этой причине ситуация зашла в тупик. Ты удавишься, но не уступишь ни дюйма. Об этом, кстати, трубят все газеты.
– С каких пор ты уверовала в непогрешимость прессы? Мне представляется, что у тебя слишком примитивный взгляд на вещи...
– Вовсе нет! Но я прекрасно понимаю, что ты хочешь этим сказать.
Ричард повысил голос. Он не терпел, когда его брали за горло.
– Нечего выискивать в моих словах тайный смысл. Не устраивай мне истерику.
Александра в упор смотрела на мужа, хотя слезы щипали ей глаза.
– Что с нами происходит? – Спазмы не давали ей дышать. – Послушай себя.
– Мистер Кокс, Луи доставил обед, – раздался из динамика голос секретарши.
Ричард нервно нажал на кнопку:
– Пусть подождет.
– Ричард, – умоляюще сказала Александра, – я понимаю, что на карту поставлено слишком многое, и ты не все можешь мне сказать. Но не вымещай на мне свои неудачи. Пожалуйста, никогда не делай этого. Наверно, тебе все же стоит пойти на некоторые уступки, хотя бы в малом. Можно хоть в чем-то проявить добрую волю, бросить им кость, в конце концов.
Его лицо приняло сердитое и обиженное выражение.
