неуверенно и явно нервничал, постоянно оглядываясь через плечо. Рядом с ним Сэм заметил Фебу Бекфилд. Глаза ее были красны, веки опухли, она прижимала к лицу носовой платок. Добрая душа! С ней рядом стоял преподобный Харрисон. Страницы его раскрытой в кожаном переплете Библии шелестели на ветру. Пастор нашел нужное место, придержал страницу длинным пальцем, с важным видом прочистил горло и стал читать молитву за спасение порочной души Сэма.
Слова молитвы проходили мимо ушей Сэма. Его взгляд, его мысли были сосредоточены на чернеющем море, над которым уже сверкали молнии. Вновь прогремел гром, на этот раз еще громче и продолжительнее. Нервничая, пастор быстро дочитал молитву, произнес «Аминь!» и захлопнул Библию.
Толпа хранила гробовое молчание.
Сэм встретился глазами с пастором. И понял, чего тот от него хочет. Сэм был хорошим оратором, он умел хорошо говорить и убеждать людей, что часто делал на палубах захваченных им кораблей, склоняя моряков переходить на свою сторону.
Он отстаивал чувство личной свободы, которую мир называл пиратством. Он умел донести до людей свои мысли, доказать правоту того, что делал и как поступал. Он мог и теперь оставить память о себе – эти люди никогда бы его не забыли. Мог, но он этого не сделает. Простые, забитые люди.
Ему не изменить их жизни.
Сэм поймал взглядом точку, темнеющую поверх голов толпы, за высокими елями, обрамлявшими вид, открывающийся на величественное, рассерженное море.
– Нет, – сказал он пастору решительно, чем весьма разочаровал его. – Ни за что. – Подняв голову, он повернулся к палачу: – Давай кончай же скорее, парень.
«Ах, Мария, моя любовь… Теперь уже скоро…»
– Желаете завязать глаза, сэр? – спросил палач.
Завязать глаза?.. Нет. Он покинет этот мир с ясным взглядом на все, что открыто его взору. Он хочет видеть дикую свободу моря до последней минуты, когда перестанет дышать. И умрет с этим видом, навсегда запечатленным в его глазах.
– Нет, – повторил он, не отрывая взгляда от мерцающего всполохами горизонта.
Палач молча накинул петлю из пеньковой веревки на шею смертника и расправил ее так, чтобы узел приходился под левым ухом Сэма. Веревка пахла морем, и ее волокна щекотали Сэму шею.
Еще одна капля дождя упала на его лицо, теперь – на нос. Его неподвижный взгляд уперся в темные уже воды моря.
И вдруг Сэм Беллами, капитан пиратов, улыбнулся.
Одна из вершин елей стала раскачиваться.
Но это была вовсе не вершина дерева, а гордая мачта большого корабля.
– Приступайте, – сказал лейтенант.
Мачта приближалась, но только Сэм мог видеть ее.
«Будь ты проклят, Тич! Неужели я даже не могу умереть спокойно?»
Он видел, как на мачте развевается черный флаг, видел, как корабль, приближаясь к гавани, открывает пушечные амбразуры.
– Если ни у кого нет возражений, – сказал лейтенант, – продолжим…
– У меня есть!
Прозвучал пистолетный выстрел. Кто-то закричал. Черная лошадь, привезшая его сюда, понесла. Рука палача повисла в воздухе, а все взгляды обратились туда, откуда раздался выстрел.
Сэм посмотрел в ту сторону, часто заморгал и прикрыл глаза, скрывая слезы.
Там окруженная людьми Пола Уильямса на прекрасном гнедом жеребце сидела женщина – женщина с длинными золотистыми локонами, развевающимися на ветру, женщина, силуэт которой четко выделялся на фоне сверкающих молний. На ней была тонкая батистовая рубашка, надутая ветром, а длинные стройные ноги обтягивали бриджи. Глаза цвета моря сияли торжеством; в руке она держала дымящийся пистолет.
Морская ведьма Истхэма.
– Лопни мои глаза, – прошептал Сэм, и тут началось нечто совершенно невообразимое.
Именно в этот момент взорам собравшихся предстал корабль «Мщение», за которым следовала «Мэри Энн».
Когда корабли на всех парусах ворвались в гавань, Сэм увидел на мостике одного из них дьявольскую фигуру Неда Тича – Черной Бороды.
Позже будут говорить, что сам дьявол явился спасать свое отродье.
Загрохотали корабельные пушки «Мщения». Им вторили пушки «Мэри Энн». Громом разразились и грозовые облака. Взрытая ядрами земля дрожала. Обломки гранита взлетели к небу и упали в море.
На мачтах обоих кораблей развевались черные флаги с черепом и костями.
Толпу объяла паника, все в ужасе закричали. Перепуганные лошади понесли, а ветер все усиливался; он надувал серые паруса «Мщения», несшегося к скале. Все пушки были готовы к бою, и воздух, казалось, дрожал от постоянных раскатов грома.
– Проклятие! – заорал палач, готовясь дернуть за веревку, чтобы покончить с Сэмом.
Золотистые волосы Марии развевались на ветру, когда она пришпорила своего жеребца. Жеребец летел вперед, и стук его копыт был подобен грому. Пронзительно закричав, Мария выхватила из-за пояса пистолет
