живые. А младенец Иисус! Тебе удалось передать каждую черту его лица.
Тут послышались крики и раздался стук тяжелых подков. Оглянувшись, девушки увидели лошадь без седока. Ноздри животного раздувались, глаза сверкали, на губах выступила пена. Лошадь неслась прямо на них. Следом бежали мужчины.
– Тэнкфул! – Мария столкнула подругу с дороги, но сама замешкалась.
Лошадь шарахнулась в сторону, но Мария отскочила туда же. Девушка ощутила удар, все закружилось у нее перед глазами, и она упала на землю, осыпаемая комьями земли и гравия.
– Мария! Мария, как ты? – Она открыла глаза и увидела перед собой лицо Тэнкфул. – Мария, какая ты храбрая. Ведь она могла убить тебя! – Тэнкфул посмотрела на собравшихся вокруг людей. – Вы видели? Она спасла мне жизнь.
Двери домов открывались, и люди выбегали на улицу. Мария слышала их голоса, видела знакомые лица. И вдруг почувствовала запах табака из трубки судьи Доуна. Судья пробирался к ней сквозь толпу.
– Вы ушиблись, мисс Холлет? Позвольте помочь вам подняться. – Сунув трубку в рот, судья протянул руку.
– Со мной все в порядке, – пробормотала Мария, смутившись.
Но Тэнкфул тоже протянула ей руку.
– Ты же ушиблась, Мария! – воскликнула она.
Мария благодарила Бога, что отделалась всего лишь легким испугом.
– Ничего страшного, – ответила она. – Это только царапины. Не стоит волноваться.
Мария нагнулась, чтобы поднять с земли накидку, но было уже поздно…
Десятки людей в ужасе смотрели на ее округлившийся живот. Краска стыда тотчас же залила лицо Марии. Но она так же внезапно побледнела. Руки Марии дрожали, когда она брала у Тэнкфул одеяло.
– Мне надо спешить, – пробормотала она. – У меня ведь одеяло для преподобного Трэта…
– Вы только подумайте, у нее одеяло для преподобного! – закричали из толпы. – Оставь его лучше себе!
– Да она же беременна!
– Какой позор!
– Шлюха!
И тут раздался грозный голос судьи Доуна:
– Я бы не советовал вам сейчас ходить к преподобному. Вы этим только оскорбите его. Такой человек, как Трэт, не может встречаться с подобной грешницей. Ты просто распущенная девка.
Грешница? Распущенная? Мария почувствовала, как на глаза ее навернулись слезы. Неужели это о ней?
– Но… но у меня для него подарок.
– Лучше сожги его. Преподобный никогда не примет подарок из твоих рук. – Глаза судьи сузились. – Кстати, мисс Холлет, кто запятнал вас позором?
– Я… я… – Мария кусала губы, стараясь сдержать слезы.
– От кого ребенок?
– Я не могу этого сказать.
– Не можете сказать? – Судья возвышался над Марией, точно башня. – А почему? Ваша тетя знает о вашем поступке? – Зажав в зубах трубку, судья с ненавистью смотрел на Марию. Она повернулась, собираясь бежать, но пальцы судьи вцепились ей в плечо. – Именем Господа заклинаю вас сказать, кто отец. Я не потерплю в нашем приходе негодяя, который совращает молоденьких девушек, а потом скрывается!
Но Мария молчала. Она решила, что ничего этим людям не расскажет, не позволит им проклинать отца ее еще не родившегося ребенка.
Судья больно сдавил ее плечо и прорычал над самым ухом:
– Не заставляй повторять меня снова, Мария Холлет! Кто отец ребенка?
– Я же говорила вам, что не скажу. – Мария всхлипнула. – Я не могу сказать вам потому… потому что…
– Сэр, вы хотите знать, почему она не может назвать имя отца ребенка? – раздался визгливый женский голос. – Я могу вам сказать почему! Она не может назвать имя потому, что не знает его! А не знает потому, что он сам дьявол.
Толпа умолкла. Побледневшие лица одно за другим поворачивались в сторону говорившей.
– Неужели вы, глупцы, не понимаете? – продолжала кричать женщина. – Она не знает! Как Мария, самая прекрасная девственница на земле, зачала Иисуса, так наша Мария, самая красивая девушка в Истхэме, зачала ребенка от сатаны! Подумать только, что мы завидовали ее красоте! Мы тем самым лишь испортили ее. Неужели не понятно? Она слишком хороша для земного мужчины! Она может принадлежать только дьяволу! – Женщина окинула толпу безумным взглядом. – А вы знаете, кем теперь стала наша Мария? Ведьмой!
– Нет… Нет, это неправда! – закричала Мария, но было уже поздно – слово «ведьма» звенело у всех в ушах. – Это неправда. Вы же знаете всю мою жизнь! Как вы можете верить подобным глупостям?
Толпа отшатнулась от Марии. Несколько женщин бросились бежать. Даже судья Доун попятился от
