Жанна расслабилась. Сейчас последует долгий рассказ, и они уже не вернутся сегодня к опасной теме. Никто больше не будет обсуждать ее отношения с Роланом или убеждать покинуть отчий дом.
– Мадам Агнес Ленуар происходила из древней семьи с Иль-де-Франса. Они с твоим прапрадедушкой познакомились на светском приеме в Париже. Он влюбился в нее с первого взгляда, отыскал ее через знакомых и предложил стать его женой. Она очень любила свою семью и свой дом, но Ренара Дегана полюбила сильнее. В те времена дорога от Парижа до Тулузы была долгой и опасной, требовала куда больше времени, чем сейчас доехать от нас до Сан-Валле. До Тулузы раз в неделю ходил дилижанс, леса кишели разбойниками… А наш Лавеланет был крохотным, захудалым городишком, сущей дырой по сравнению со столицей. Агнес не могла навещать родню чаще, чем раз в год. Она очень тосковала по своим родителям, по Парижу… Но никогда даже на миг не жалела, что вышла замуж за Ренара.
Жанна смотрела в чашку. История, рассказанная бабушкой, что-то не прибавила ей бодрости.
– В любом случае, уже поздно, – сказала она наконец. – И вообще Ролан меня звал с собой, только чтобы переждать бурю. Больше он ни разу не повторял своего приглашения.
– Когда он повторит…
– Этого не будет.
– Когда он повторит приглашение, я надеюсь, ты ему не откажешь. Ты любишь не этот дом и не землю, на которой он стоит. Дом – это всего-навсего груда камней, важны люди, которые в нем живут. Именно людей мы любим, и думать стоит только о них. Мы можем продать эту развалюху и переселиться в современную квартиру на другом конце города. Можем вообще уехать в Париж или в Орлеан… А ты способна наполнить теплом и любовью любой дом на свете, даже огромный дворец в Сан-Валле…
Слова бабушки звучали в ушах Жанны весь остаток дня. Она знала, что мудрая старушка права… Но исправлять что-либо было уже поздно.
По приезде дворец показался Ролану еще более пустым и сумрачным, чем прежде.
Он повесил трубку после очередного звонка Деганам. Получалось так, что всю неделю Ролан жил в ожидании этих звонков, ради того момента, когда далеко-далеко отсюда Жанна поднимала трубку и он слышал ее голос. Но несколько минут радости проходили, и Ролан снова оставался один.
– Ну что, опять говорил со своей провинциальной принцессой?
Он обернулся, вздрогнув от неожиданности. Это была Изабель, вошедшая в комнату так тихо, что он не заметил. Она изящно присела на краешек софы, закинула ногу на ногу. На сестре были широкие брюки цвета хаки и простая блузка. Она единственная в королевской семье отказывалась одеваться согласно этикету, кроме как на светские приемы.
– Ну да. Я говорил с Жанной. А также с Арно, с Пьером, с Режин и с Люсиль в один прекрасный день я позову к телефону и Принца.
– Кстати, о собаках… Ты знаешь, что со времени приезда из Франции ты стал похож на печального бладхаунда?
Ролан посмотрел на огромную каменную вазу, украшавшую туалетный столик. Она была высечена из цельного малахита и отделана золотом. Ролан не знал точно, сколько стоит эта громадина, но уж наверняка дороже, чем весь дом Деганов вместе с садиком! Ему захотелось изо всех сил швырнуть вазу о мраморный пол. Разобьется она на тысячу кусков – и никому на целом свете не станет от этого хуже или лучше! А старенький дом Деганов приносит счастье и покой целой семье.
Ролан отвернулся от вазы и мрачно усмехнулся.
– Да, дорогая сестра, я знаю, что мои дела идут не так уж хорошо со времени приезда из Франции.
– Так поезжай повидайся со своей дамой сердца. Поговори с ней. Вот уж никогда не знала, что мой брат – трусишка.
– Изабель, иногда ты бываешь… очень несдержанна на язык.
– Я всегда такая, дорогой братик. Именно поэтому я так много делаю для нашего королевства, – ответила Изабель.
Ролан окинул взглядом огромную комнату с высоким потолком и вышел в просторный полутемный холл. Сестра дала ему дельный совет, но что толку говорить с Жанной, если она все равно не поедет с ним в Сан-Валле? Она принадлежит своей стране, глубоко уходит в нее корнями, как деревья в ее саду.
Он уже много раз был близок к тому, чтобы бросить все и уехать во Францию, просто чтобы увидеть Жанну еще раз, может быть, коснуться ее руки… Но это означало бы только бередить старые раны…
Ролан остановился перед дверью в библиотеку, где сейчас пребывал его отец. Может быть, попросить у короля позволения нанести еще один визит во Францию?..
Не делай этого! – взывал к нему здравый смысл. Не растравляй себя! Хотя за прошедшие три месяца не было заметно, чтобы рана в сердце хоть немного затянулась…
Приняв решение, Ролан постучал трижды и вошел, не дожидаясь, пока ему ответят.
Король обернулся к нему из глубокого бархатного кресла, потом отвел глаза. Однако Ролан успел заметить, что лицо отца мокро от слез.
Может быть, у короля разыгралась аллергия? В конце концов, возня со старыми пыльными книгами очень вредна…
– Отец, я хотел бы поговорить с вами.
– Не сейчас. – Голос короля звучал хрипловато.
Взволнованный Ролан подошел ближе. Только сейчас он понял, что волосы человека, которого он считал всемогущим, сильно тронуты сединой. И руки, вцепившиеся в подлокотники кресла, покрывает сетка набухших жил.
– Вы хорошо себя чувствуете?
