Она мгновенно вспомнила, чего не должна была делать.
И почему.
Топор опустился на бревно, щепки разлетелись в стороны. Коннор вытащил лезвие и снова поднял топор над головой для удара. Потом сложил дрова в аккуратную поленницу.
Этой хижиной могло пользоваться все племя. Здесь можно было жить столько, сколько нужно, но это место надо было оставить в том виде, в котором оно было. Холод по утрам заставил Коннора разжигать огонь в печи, поэтому он решил пополнить запас дров, который изрядно уменьшился за последние недели.
Хотя день выдался прохладным, солнечные лучи, проникающие сквозь ветви деревьев, и колка дров заставили его стянуть с себя рубашку. Коннор вытер лоб и поставил еще одно полено на огромный старый пень, покрытый тысячами зарубок от топора.
Внезапно шорох в кустах заставил его опустить топор на мшистую землю.
Солнце покрыло позолотой длинные льняные волосы Мэтти, и Коннор почувствовал, как при взгляде на нее запела его душа.
Мэтти пленила его с первой же их встречи. И Мэтти, по всей видимости, отвечала ему взаимностью. Тем не менее, она, похоже, колебалась. То кокетничала с ним, то держалась отчужденно, словно пыталась изо всех сил обуздать страсть, которую явно испытывала.
– Привет, – произнесла она.
Он улыбнулся, затем машинально потянулся за своей рубашкой и надел ее.
– Я прогуливалась. – Мэтти подошла к нему. – Потом услышала звук топора, и мне стало любопытно.
Она отвела взгляд от его лица.
Вот опять. То ли хотела найти его, то ли не хотела.
– Решил наколоть дров для печки, – объяснил Коннор.
Кивнув, Мэтти облизнула нижнюю губу, напомнив Коннору о том, какими медово-сладкими были ее губы.
– Ну и как вы?
Она крутила в руках травинку, которую, очевидно, сорвала, идя по тропинке к нему.
Сходил с ума в ожидании вашего звонка, произнес его внутренний голос. Но вместо того, чтобы произнести это вслух, он сказал:
– Немного замерз сегодня.
Мэтти подошла еще ближе, давая ему понять, что готова выслушать все, о чем он думает.
– Я размышлял, – начал Коннор, запнувшись, – почему судьба к одним людям благосклонна, а к другим нет. – Недоумение возникло в ее синих глазах, и Коннор почувствовал, что должен пуститься в дальнейшие объяснения: – Отчего Всевышний приговорил одного человека пожизненно к инвалидному креслу, а меня оставил сильным и невредимым?
Ее взгляд стал понимающим. Она подошла так близко, что он ощутил исходящий от нее теплый свежий аромат.
– Люди тысячелетиями недоумевают, почему злоключения выпадают на долю каких-то определенных людей, а остальных они минуют. Наверное, нам просто не дано знать всего. Как я поняла из вашего рассказа о том несчастном случае, вам не в чем себя винить. Вы не можете отвечать за безответственное поведение других людей.
Коннор облизнул пересохшие губы и промолчал.
Мэтти дотронулась своими молочно-белыми пальцами до его смуглой руки. Этот контраст потряс Коннора, и он приклеился взглядом к точке контакта.
Явно не отдавая себе отчета в том, что ее прикосновение делало с ним, она ласково прошептала:
– Суд снял с вас все обвинения. Расслабьтесь, Коннор. Теперь вам необходимо самому оправдать себя. Простить себя.
Она всего лишь пыталась его утешить, но влечение, которое Коннор испытывал к ней при каждой встрече, усиливалось с каждой минутой.
Его энергетика нарастала с такой скоростью и была настолько мощной, что Мэтти не могла не почувствовать ее. Синие глаза девушки потемнели, дыхание участилось.
И тут она сделала нечто совершенно неожиданное: убрала пальцы от его руки, сжала кулак и сильно надавила им на свою диафрагму. Глотнув, она немного отодвинулась от него.
Этого было более чем достаточно Коннору. Еле слышно хмыкнув, он покачал головой и произнес:
– Спасибо. Не знаю, что это, но каждый раз в вашем присутствии я теряю способность здраво мыслить.
Мэтти по-прежнему молчала. Ее синие глаза стали задумчивыми.
– Между нами что-то существует… действует какая-то сила, которая становится… непреодолимой. – Коннор говорил медленно, но весомо. – Однако я вижу, что хотя вы пару раз испытывали… эти чувства, но по каким-то причинам стараетесь их избегать. – И прежде чем она успела ответить, он добавил: – Я тоже хотел бы избавиться от этого наваждения.
По ее широко открывшимся глазам стало ясно, что она не ждала от него таких слов.
