– Но я не могу просто так взять и прогнать их вон, – с печальной улыбкой возразила Кэролайн.
– Не можешь? – с сомнением покачав головой, спросил он. – А, по-моему, ты можешь делать все, что захочешь.
– Это было бы так, если бы меня звали Дэвид Редферн, – сухо откликнулась она. – Не все люди такие, как ты.
Легкая улыбка пробежала по его лицу при этих словах.
– Ладно, – добродушно сказал Дэвид и помог ей выбраться из машины со старомодной обходительностью, совсем не привычной для Кэролайн.
Эта галантность неожиданно вселила в нее чувство спокойствия, уверенности и безопасности, и она с грустью подумала, что к подобной заботливости быстро привыкаешь. Инстинкт подсказывал ей, что с мужчинами – со всеми мужчинами – надо держать ухо востро. Но какой-то внутренний голос настойчиво убеждал ее в том, что, пока Дэвид рядом, ничего дурного с ней случиться не может. В этом стоящем на голове, сумасшедшем мире он был самым сильным и надежным человеком.
Дэвид закрыл за ней дверцу машины, и они стали медленно подниматься по ступенькам из светлого гранита. Кэролайн вдруг поняла, что в один прекрасный день он станет для какой-нибудь женщины прекрасным мужем, и эта мысль почему-то отозвалась болью в ее сердце. Они почти уже подошли к парадному, когда она остановилась и повернулась к спутнику.
– С тобой так трудно, Дэвид…
– Неужели?
– Ты сам это знаешь. Ты тяжелый человек.
– Просто я не соглашаюсь подчиняться тебе, Кэрри. А тебе такой человек как раз и нужен. Ведь всю жизнь тебя только баловали и позволяли творить все, что взбредет в твою глупенькую головку.
– Нет, – обиженно поправила его Кэролайн. – Люди давали мне то, что, по их мнению, было мне нужно, а вовсе не все, что мне только заблагорассудится.
Дэвид ничего не ответил. Но в глубине его темных глаз загорелся какой-то странный огонек. Что бы это значило? Кэролайн порывисто прикрыла своей ладонью его руку.
– Спасибо, что ты сегодня приехал, – с чувством произнесла она, потому что в тот момент, когда мир, казалось, рушился под ее ногами, Дэвид был единственным человеком, на которого она могла опереться. – Я действительно очень благодарна тебе.
Он кивнул как всегда равнодушно и бесстрастно, хотя впервые в жизни услышал от нее слова признательности.
– Не торопись благодарить меня, дорогая, – неожиданно зловещим тоном изрек он, открывая входную дверь.
И тут же компания дружков Дерека налетела на них подобно стае стервятников, и Кэролайн так и не смогла спросить его, что значили его последние слова.
В Англии, как и в других странах, принято в день похорон устраивать поминки, чтобы подобающим образом почтить память усопшего. Но Кэролайн никак не могла взять в толк, почему на лицах собравшихся не отражалось и намека на горечь утраты или сочувствие. Это крикливое скопище меньше всего напоминало скорбящих людей. Некоторые успели уже изрядно набраться.
Сидя на стуле с высокой спинкой, Кэролайн без малейшего желания пригубила шампанское, но твердо отказалась от сандвичей с копченой лососиной, лежавших на подносе рядом с ней: края ломтиков рыбы уже успели заветреться и слегка загнуться – закуску приготовили добрых шесть часов назад.
В надежде, что шампанское взбодрит ее и снимет усталость, она залпом осушила бокал, но в результате к ее слабости и сонливости прибавилась еще и головная боль. Гости же, напротив, казалось, испытывали невиданный прилив сил и отрывались от бокалов только для того, чтобы наполнить их заново. Дэвид, по сути дела, взял на себя обязанности хозяина, и Кэролайн была несказанно благодарна ему за это. Сама она не могла связать и двух слов, когда, вернувшись с кладбища, застала в своем доме разудалое веселье друзей мужа.
– Хочешь, чтобы я их выпроводил? – тихо спросил Дэвид, когда один из приятелей Дерека по театральной школе вздумал прочесть посвященные покойному вирши собственного сочинения.
– Погоди. Чуть-чуть попозже.
Когда стихоплет начал следующий куплет, посвященный донжуанским подвигам Дерека, гости встретили это дружным гоготом и радостными восклицаниями, словно услышали что-то невероятно остроумное.
– Неужели тебе приятно слушать всю эту мерзятину? – брезгливо поморщившись, спросил Дэвид у Кэролайн.
Она, молча, покачала головой. Слава Богу, Дэвид не знает, каким был Дерек на самом деле.
– Откровенно говоря, мне все равно, – тихо ответила Кэролайн, в душе благословляя решение родителей Дерека не приезжать на похороны сына, – они уже несколько лет жили в Калифорнии 'по состоянию здоровья' и не решились двинуться в столь долгое путешествие. – Некоторые из гостей приехали из Америки специально, чтобы помянуть Дерека, – объяснила Кэролайн, поймав на себе недоуменный взгляд Дэвида. – Пусть уж они выделывают, что хотят. Ведь мы с ними видимся в последний раз.
– Ты жалеешь об этом? – Дэвид удивленно покачал головой.
– Нет, не жалею. Но все, же они были его друзьями, – неохотно ответила Кэролайн. – Пусть повеселятся напоследок.
И гости веселились на славу. Казалось, ни один сказочный великан не смог бы соперничать с ними в обжорстве и пьянстве. Батарея пустых бутылок росла с каждой минутой, и Кэролайн уже начала серьезно беспокоиться, что скоро кого-нибудь из гостей стошнит, и подумала о том, что, видимо, уже пора велеть подавать кофе. Совершенно обессиленная, она устало наблюдала, как гости, пошатываясь после обильных возлияний, бродили по комнатам туда-сюда, исчезали и снова возвращались. От гула голосов, взрывов хохота и пьяных выкриков у нее еще сильнее разболелась голова.
