– Да, – решительно произнесла Пенелопа. – И потом, я неважно себя чувствую.
Фелисити мрачно кивнула:
– Ладно, я скажу лакею, чтобы он распорядился подать нашу карету.
– Нет, ты останешься здесь, – возразила Пенелопа. – Я сама позабочусь о карете.
– Я займусь этим, – объявил Колин. – Право, зачем нужны джентльмены, если дамы все будут делать сами?
А затем, прежде чем он сообразил, что облегчает отъезд Пенелопы, она отбыла со сцены, лишив его возможности извиниться.
Одного этого было достаточно, чтобы считать вечер неудачным, но, положа руку на сердце, Колин так не думал.
В конце концов, он целых пять минут держал ее за руку.
Глава 12
Только проснувшись на следующее утро, Колин осознал, что так и не извинился перед Пенелопой. Строго говоря, в этом уже не было необходимости. Хотя они практически не разговаривали на балу у Маклсфилдов, между ними, казалось, возникло молчаливое взаимопонимание. И все же Колин знал, что будет чувствовать себя не в своей тарелке, пока не произнесет слова извинения.
Этого требуют приличия.
Он же джентльмен, в конце концов.
И потом, это неплохой повод навестить сегодня Пенелопу.
Позавтракав с семьей на Брутон-стрит, Колин забрался и свою карету, собираясь по пути домой заехать к Федерингтонам на Маунт-стрит, благо их дом находился недалеко от особняка его матери.
Откинувшись на подушки, он рассеянно смотрел в окошко кареты. Это был один из тех редких дней, когда все радует глаз. Ярко светило солнце, Колин только что отлично позавтракал и ощущал прилив бодрости…
Воистину жизнь прекрасна.
И скоро он увидит Пенелопу.
Почему эта мысль доставляет ему такое удовольствие, Колин предпочитал не задумываться. Он просто наслаждался погожим деньком, солнцем, воздухом и даже видом аккуратных домов на Маунт-стрит, мимо которых проезжал. В них не было ничего особенного, но в такое великолепное утро даже узкие, прижатые друг к другу здания из серого камня выглядели необычайно мило.
Колин остановил экипаж и уже собрался подняться с сиденья, когда его внимание привлекло какое-то движение.
Пенелопа!
Она стояла на углу Маунт-стрит – достаточно далеко от собственного дома – и собиралась сесть в наемную карету.
Интересно.
Колин нахмурился, мысленно хлопнув себя по лбу. О чем он только думает? Это было бы интересно, будь она, скажем, мужчиной. Или если бы экипаж, в который она только что забралась, был каретой Федерингтонов, а не какой-то облезлой колымагой.
Но это Пенелопа, которая определенно не является мужчиной, и тем не менее она села в наемный экипаж, направляясь, по всей вероятности, в совершенно неподходящее место, ибо в противном случае она поехала бы в карете Федерингтонов. Либо в сопровождении сестры, горничной, да кого угодно, но только, дьявол побери, не сама по себе.
Нет, это совсем неинтересно. Это идиотизм!
– Дурочка, – пробормотал Колин, выпрыгнув из своей кареты с намерением ринуться к наемному экипажу, распахнуть дверцу и вытащить ее наружу. Но как только его ноги ступили на мостовую, его поразило все то же безумие, которое вставляло его бродить по свету.
Любопытство.
Колин выругался себе под нос, проклиная собственную глупость. Все это так не похоже на Пенелопу… Зачем ей понадобилось удирать из дома? Он просто обязан выяснить, куда она направляется.
В результате, вместо того чтобы вбить немного здравого смысла в ее голову, Колин велел своему кучеру следовать за наемным экипажем, и они покатили на север по направлению к оживленной Оксфорд-стрит, где Пенелопа, решил Колин, наверняка займется покупками. Мало ли почему она не воспользовалась каретой Федерингтонов. Возможно, та сломалась или захромала лошадь. А может, Пенелопа решила купить кому-нибудь из домочадцев подарок и хочет, чтобы это был сюрприз.
Хотя нет. Пенелопа никогда бы не отправилась за покупками одна. Она взяла бы с собой горничную либо кого-нибудь из своих сестер. Или его сестер. Прогуливаться в одиночестве по Оксфорд-стрит значило бы напрашиваться на сплетни. Леди Уистлдаун не преминула бы высказаться по этому поводу и очередной заметке.
Колин вздохнул. Трудно представить себе жизнь без «Светских новостей». Он даже не понимал, насколько привык просматривать газету за завтраком, когда бывал в Лондоне.
Кстати, к вопросу о леди Уистлдаун… Теперь он более чем когда-либо уверен, что это Элоиза. В сущности, он отправился завтракать на Брутон-стрит с твердым намерением расспросить свою сестрицу, но ему сообщили, что она все еще чувствует себя слишком плохо, чтобы завтракать с семьей.
От внимания Колина, однако, не ускользнул увесистый поднос с едой, который отнесли наверх, в комнату Элоизы. Чем бы ни болела его сестра, это не отражалось на ее аппетите.
