жизни, потому что я ее уже давно совершил.
– Тогда ты был почти ребенком. А сейчас ты сознательно снова впадаешь в детство.
– Но я уже сделал ей предложение.
– Значит, скажешь, что передумал.
– Чего ради? Я по-прежнему хочу жениться на Джессике.
Генри устало вздохнул.
– Ну что ж, черт с тобой. Если ты твердо решил разрушить свою жизнь, тебе никто не сможет в этом помешать. Вперед! Теперь я понимаю, что просто не смогу найти слова, которые бы остановили тебя.
После этого мы довольно долго молчали. Когда наконец мне удалось встретиться с ним взглядом, Генри нехотя улыбнулся в ответ.
– Вы уже назначили день?
– Да, девятнадцатое июля.
– К чему такая спешка?
– А зачем тянуть?
Генри пожал плечами:
– А если бы сейчас в эту дверь вошла Элизабет, что тогда?
Я чуть снова не набросился на него, но все-таки сумел сдержать себя и слегка натянуто улыбнуться:
– Тогда я получил бы прекрасную возможность пригласить ее на свадьбу.
– Нет, ты действительно отъявленный мерзавец, – рассмеялся Генри.
– Но ведь, судя по твоим же собственным словам, именно по этой причине Джессика согласилась выйти за меня замуж.
– Просто, это единственная причина, которая приходит в голову. Не считая, конечно, титула…
Теперь пришла моя очередь смеяться.
– Ну и пусть получит этот несчастный титул. Главное, что мы с ней прекрасно понимаем друг друга. Она – именно та жена, которая мне нужна. И если бы тебя не ослепляла ненависть, ты бы тоже это увидел. Такая женщина – мечта любого адвоката. Во-первых, она незаменима на всякого рода вечеринках. Она остроумна, образованна, и, наконец, у нее есть живопись, которая хоть в какой-то степени отвлекает ее от всякого феминистского бреда.
Генри с ужасом посмотрел на меня:
– Надеюсь, ты ей этого не говорил?
– Боюсь, что тогда бы меня уже не было в живых. Да, так могу я дальше развить свою мысль? У Джессики независимый, хотя и несколько извращенный склад ума. Она красива. У нее хорошая форма бедер, вполне подходящая для того, чтобы производить на свет очередных Белмэйнов. Чего же мне еще желать?
Терпеливо выслушав все мои излияния, Генри язвительно заметил:
– А вот ответ на этот вопрос, друг мой, можешь дать только ты сам.
Глава 12
– Ума не приложу, где они могут быть. – Джессика слегка отступила от зеркала и придирчиво оглядела себя с головы до ног.
Наша спальня, как, впрочем, и всегда, находилась. в состоянии полного хаоса. Влажные полотенца валялись там, где их бросили, повсюду были раскиданы туфли, а содержимое сумочки Джессики усеивало неприбранную и смятую постель, на которой мы еще час назад занимались любовью. Вещи беспорядочной кучей были свалены в шезлонге.
Отшвырнув ногой полотенце, о которое она неминуемо бы споткнулась, я стал рассматривать отражение Джессики в зеркале. Поправив жемчужное колье, она слегка опустила бретельку платья, обошедшегося мне неделю назад в восемьдесят три гинеи. А все потому, что я немного задержался и на час опоздал к открытию выставки, где экспонировались две ее картины. Она была красива. Вьющиеся светлые волосы, приподнятые на затылке, закреплялись заколкой, украшенной сапфирами и бриллиантами. Эту фамильную драгоценность Джессика получила от моей матери почти год назад, в день нашей свадьбы, и она великолепно подходила к ее сегодняшнему туалету.
– Наверное, попали в пробку, – отозвался я, продолжая ее рассматривать.
Джессика слегка наклонилась вперед и полуприкрыла глаза.
– Ты не считаешь, что эти тени слишком темные? – спросила она. – У меня есть более светлые того же оттенка.
Я лишь пожал плечами и начал завязывать галстук.
– Честно говоря, мне кажется, что тебе к лицу все.
При этом я бросил взгляд на часы, и Джессика надулась.
– Ну вот, теперь ты; мёня торопишь Но учти – я и шагу не сделаю из дому, прежде чем ты не скажешь, какие тени тебе нравятся больше.
– Меня вполне устраивают те, что на тебе сейчас.
